– Раз другого выхода нет, и мама находиться на краю гибели, я просто обязана немедленно покинуть тебя! Но я обещаю, что никогда не забуду твоей жертвы! О, мой фитилёк! Я никого не смогу полюбить так же, как тебя!

– Какая великая трагедия! Два любящих сердца разрываются на веки вечные!

Я покачал головой.

– Как тут остаться в стороне? Невозможно! Я должен помочь тебе хотя бы за то, что ты приютила меня на ночь! На крыльце стоит мой конь. Он с удовольствием довезёт нас до Шоб‑Коб‑Дуба! Вперёд! Дорога каждая секунда!

– Вы оба такие благородные, прямо как два рыцаря‑плютеранца, победившие льва, напавшего на прекрасную принцессу! Побольше бы на свете таких людей рождалось! Дай небеса вам здоровья! – всхлипнула Фчифчи, семеня к двери. – Мой милый Джейкоб, до свидания!

– Нет, солнышко, правильнее сказать – прощай! Прощай навсегда!

Я подобрал сумку и, пряча улыбку, отправился следом за старухой. На пороге я обернулся, чтобы глянуть на странного скелета. Наверно при жизни Джейкоб был тот ещё проныра. Так подобрать слова… всё‑таки досадно, что теперь с ним будет нельзя поговорить.

Подхватив старуху под мышки, я усадил её в седло, а затем сел сам. Фчифчи прижалась ко мне спиной. Аромат её давно немытого тела напомнил носу, что от меня наверняка пахнет не лучше. Последний раз я принимал ванну аж в Трузде, а зубы чистил… чистил когда‑то.

Юнивайн тронулся. Быстрее, быстрее, быстрее. Скорость увеличивалась и, перед тем как мои глаза заполонили расплывчатые пятна мелькающих вязов, я увидел существ со свиными рылами. Странно, что приспешники Хрипохора не попались мне на пути раньше. Лес Скорби – исконное место их обитания. Здесь они должны встречаться на каждом шагу. Куда же подевались все живорезы? Их выкосила отравленная вода, или тут кроется иная, более страшная причина? Нутром чую – Хрипохор готовиться к чему‑то грандиозному… грандиозно плохому.

Мы миновали Мухоморку, а потом побежали вдоль клыкастого русла Лимфимиды. По‑моему мнению, из всех величин, свет – самая шустрая материя, но сейчас пурпурные шарики, привязанные ко мне, едва успевали освещать сгущающуюся тьму. Однако… там серебристый туман! Деревья… вроде бы огибаем холм…

Призрачный конь резко остановился. Хрусь! Я ударился челюстью в голову Фчифчи. Старуха заохала, всё лошадиное племя и я получили кучу лесных прилагательных. Замысловато извиняясь, я подал ей руку. Длинные ногти царапнули по запястью. Почему Фчифчи их не стрижёт? Прямо как Грешем!

Между тем старуха заспешила через серо‑голубой барьер. Она шла уверенно – дорога до Древнего Источника была хорошо ей знакома. Подцепив крючковатыми пальцами шляпку поганки, Фчифчи засунула её в рот. Смачно жуя ядовитый гриб, она предложила мне нечто похоже на галерину окаймлённую, но я тактично ответил, что не голоден. Спасибо, упасть замертво я пока не желаю.

Ворча под нос ругательства про жирных нахальных белок, заполонивших лес, Фчифчи продолжала раздвигать заросли кустов. Отодвинув очередной пук сцепившихся колючих веток, мы вышли на поляну Шоб‑Коб‑Дуба. С того момента как я его покинул, не изменилось абсолютно ничего: Деревянный Гигант содрогался от рыданий. Шипя и дымясь, слёзы падали в нутро озера, обрекая на смерть каждого, кто сделает из него хотя бы глоток. По‑хозяйски оглядев своего будущего кавалера, Фчифчи топнула ножкой.

– А ну, прекращай пускать сопли, плакса‑вакса! Посмотри на себя! Совсем заплыл! Где это видано, чтобы мужчины так себя вели? Я тут, значит, к нему пришла вся такая из себя белладонна, а он голосит, как младенец!

Услышав голос Фчифчи, Шоб‑Коб‑Дуб накренился вперёд. На неказистом лице показалась улыбка. Деревянный Гигант рассмеялся и едкие капельки, бегущие по его растрескавшимся щекам, сразу высохли. Глаза засияли обожанием.

– Мотылёк! Синичка! Жаворонок! Я не верю своему счастью! Прямо здесь, прямо сейчас ты стоишь рядом! Я весь дрожу! Ох, как ты пленительна! Твоя шейка, словно лебяжий пух, твои очи, как огненные тюльпаны! Чем я заслужил такую удачу?! Надолго ли ты у меня, травинка? Или, как всегда, минутку‑две скрасишь моё серое существование, наберёшь изящными ладошками водицы и обратно подашься к своему сквернавцу? Он все соки из тебя выжал! Скоро ты засохнешь и завянешь! Эх, дотянутся‑доберутся до него когда‑нибудь мои руки! И ты меня не остановишь!

– Полно тебе! Изливаешься, как петух над курятником! Знаешь же, что мне твоя голосистость не по нраву! Я люблю, когда характер видно, а не эти всхлипы девичьи!

– Ты…

– Тихо!

Шоб‑Коб‑Дуб умолк, а подбоченившаяся Фчифчи заявила:

– Все, ушла я от Джейкоба! Вот так вот – бац и ушла! Сказала, что мы больше не пара! Ой, только не начинай реветь снова! Джейкоб хоть и скряга, но не такой мягкотелый! Придётся мне заняться твоим воспитанием! А то ещё будут тыкать на меня пальцем и смеяться в кулачок – «такая красотка, а променяла шило на мыло! Один был никчёмный, да и второй такой же! Не везёт ей в любви!». Ты же не хочешь, чтобы так обо мне говорили?