– Теперь все во власти Судьбы. Либо он пойдёт на поправку, либо умрёт к восходу солнца. Будем надеяться на благополучный исход. Сейчас мы больше ничего не сможем для него сделать.

Колдунья, устало облокотилась на лавку.

– Дай я осмотрю твои ноги.

Я сел рядом с ней. Эмилия молча закинула ножки мне на колени. Раны были неглубокими, но рваными. Я с содроганием вспомнил щупальца скорпиона, которые росли у него из пасти. На пальцах не хватало пары ногтей, но в целом жизни ничего не угрожало. Эмилия передала мне мазь, которой только что обработала Грешема.

– На, помажь, пожалуйста, дорогой, а то мне больно сгибаться. У неё шикарный целебный потенциал, что‑то сродни прополису, но поэффективнее.

Наблюдая, как я втираю лекарство, она морщилась, а потом вдруг нахмурилась.

– Ну и каким лаком мне теперь красить ногти, чтобы эти дефекты не так бросались в глаза?

– Чего? Каким‑таким лаком? – удивился я. – Какой‑то заживляющий бальзам?

Эмилия прыснула:

– Иногда я не знаю смеяться или плакать над твоими вопросами. Калеб, лак – это краска, которой девушки красят ногти, чтобы выглядеть красивыми.

– Ах, ты про этот! Зачем вообще красить ногти на ногах, если целый день их никто не видит, из‑за того что ходишь в носках и сапогах? Глупо же!

– Вот ради такого случая, который предоставляется раз в тысячу лет.

Эмилия растопырила свои окровавленные пальцы.

– Посмотри, нравится тебе мой лак?

– Но я ничего не вижу!

– Присмотрись получше, он там есть.

Я подвёл нос к самым кончикам пальцев. И правда, края целых ногтей покрывал тонкий слой розовой краски.

– Думаю, ты можешь красить их в такой же цвет, что и сейчас.

Эмилия тяжело посмотрела на меня, но через секунду уже захохотала.

– Я так и знала, что ты скажешь как настоящий мужчина, который далёк от всего женского.

Колдунья улыбнулась.

– Настала моя очередь осмотреть твои травмы, снимай всё с себя.

Я покраснел не хуже спелого помидора.

– Прямо всё?

– Ты вполне можешь остаться в нижнем белье, если, кхм, там всё цело.

– Эмилия!

– Да? Тогда немедленно стягивай рубашку и показывай подруге, где надо подлатать. И вообще: чего ты каждый раз стесняешься, Калеб? Я тебя сто раз видела без брюк!

– И что с того, что видела? – пробормотал я, раздеваясь до нижнего белья.

На груди у меня обнаружился здоровенный синяк. На животе имелись две царапины, которые Эмилия сочла пустяковыми, но в целях безопасности все равно их обработала. Сочтя моё состояние здоровья сносным, колдунья разрешила мне одеться.

– Что там с порталом? Тебе удалось его найти, или моя догадка оказалась неверной? – поинтересовалась колдунья, перебинтовывая свои ноги лоскутками порванного платья, которое теперь стало значительно выше колен. Я смущённо отвёл взгляд.

– Ты оказалась, как всегда, права! Это был сопредельный разрыв, портал между реальностями. Исключительно редкий феномен. Я обязан написать об этом научный труд. Мне удалось уничтожить врата, черпая энергию непосредственно его мира. Такая мощь чуть не разорвала меня пополам, но я справился.

– Значит, вот оно, как.

Я поднял бровь.

– Поражаюсь, как ты быстро соединила паззлы и сообразила, с чем мы столкнулись. Мне бы твою природную чуйку.

– Вопрос не в чуйке, а в том, что это явление спровоцировало? Как ты думаешь, окно в тот мир появилось случайно? Это прорыв древней магии, спавшей длительное время? Единственный ли он, или рядом есть нечто подобное?

Эмилия подхватила Мурчика под верхние лапы и прижала к себе.

– Загадка на загадке, – согласился я. – И самое главное, что узнать ответы уже не получится. От портала ничего не осталось, взрыв стёр его начисто. Нам остаётся только гадать да строить предположения. Однако я почему‑то чувствую, что он появился не к добру.

– Я так устала, что у меня нет сил, о чем‑либо думать сегодня, – призналась Эмилия. – Давай поедим и ляжем спать, а завтра все обсудим на свежую голову.

– Разрешите обслужить вас, миледи? – кивнул я стёсанным подбородком.

– Разрешаю, милорд, – улыбнулась моя подруга.

Я нарезал хлеб и сыр, сверху накидал холодного мяса птицы, а затем поставил поднос между нами. Мы принялись ужинать, глядя то на ночное небо, то на вампира. Я прислушивался к его неровному дыханию и прикидывал, какие у него шансы выкарабкаться. Иногда я или Эмилия кидали что‑нибудь вкусненькое нашим фамильярам, которые в этот раз вели себя очень хорошо и даже делились друг с другом угощениями. Таракан отдал коту кусочек мяса, а тот ему предложил сыру, такая галантность вызвала мой смех.