Если замороченные придворные, снующие туда‑сюда, не обратили внимание на эту сценку, то мальчик, провожающий нас, испуганно ждал, как будут развиваться события дальше. Возможно, он даже успел представить, как одна из рыбок оказываться в лапах злобного кота или страшного таракана. Когда опасность для рыб, по его мнению, миновала, паж облегчённо вздохнул и потопал вперёд. Преодолев с десяток переходов и постов охраны, мы оказались в небольшой, но уютной комнате. Нарядные обои с изумрудными лягушками и золотистыми стрекозами прекрасно сочетались с низким восьмиугольным столом, расположенным так, чтобы сидящие за ним люди могли любоваться великолепным видом на лучшую часть города. Констанция Демей, облачённая в новое белое с бирюзой платье, приветствовала нас тёплой улыбкой. Жестом она пригласила нашу компанию разделить с ней трапезу. Я и Эмилия решили занять места по бокам от королевы. О, позор! Грешем кинулся к моей подруге, чтобы отодвинуть для неё стул! Словив весёлый взгляд королевы Констанции, он отчаянно покраснел, потому что догадался, какую ошибку допустил: в первую очередь нужно обслужить августейших особ, а потом уже всех остальных дам. Пробормотав извинения, вампир отпустил спинку стула колдуньи и попытался помочь сесть королеве, но та легонько отстранила его, сказав, что мы не на приёме и можно вначале поухаживать за дамой сердца. Тут уже настала очередь Эмилии нещадно краснеть и заверять, что они с Грешемом просто друзья. Наконец мы все расселись, но нож и вилку никто из нас взять не успел. В дверях показалась Серэнити. Источая нежный цветочно‑шоколадный аромат, она проследовала к столу. Великий инквизитор сдержанно извинилась перед Констанцией Демей за опоздание и с превеликой брезгливостью села по правую руку от меня. В стальных глазах Серэнити плескался огонь отвращения. Она, хоть и старалась, однако не смогла скрыть испорченного настроения, несомненно, вызванного моим присутствием. Усмехнувшись, я, как ни в чём не бывало, приготовил свои столовые приборы к действию.

Теперь о том, что мы ели на королевском ужине у Констанции Демей. Яства имелись различные, прямо скажем, на любой, даже сильно избалованный вкус. Перечислю те, что стояли ближе всего ко мне: на длинном синем блюде возлежала стерлядь, запечённая в сметане, поданная с листьями салата, помидорами, лимоном и зеленью; по соседству дымились отбивные из нежного барашка с хрустящими овощами; левее уместилось большое блюдо печёного картофеля, фаршированного трюфелями, почти прозрачной Каракской ветчиной и Керанским сыром. Обжаренные во фритюре целыми, белые грибы были окружены маленькими жареными лисичками и выложены на пахучую, как бы лесную, зелень. Грибное блюдо занимало достойное место рядом с парфе из телячьей печени с тимьяном и апельсином. В тонком фарфоровом салатнике напротив расположился салат из морепродуктов. Устрицы и крохотные креветки перемежались в нем со слоями икры, крабового мяса и кальмаровой стружкой. Салат был обильно заправлен густым нежным соусом, самую чуточку отдававшим водорослями, что добавляло ему пикантности. Верх салата с белой рыбой, авокадо, артишоками и шпинатом представлял собой цветущие ветви, выполненные из спаржи, полные маленьких розочек, свёрнутых из малосольной форели. Чудный галантин из утки был украшением стола.

На десерт нас ждали фруктовый торт, вишнёвое желе с застывшими в нем абрикосами, ещё одно желе, наполнившее небольшие дыньки, на дне которых виднелись земляника и половинки персиков, корзиночки с кремом и фруктами, и меренги. Виноград, персики, абрикосы и крупный инжир наполняли бледные вазы, стекло которых отсвечивало тусклым, лунным светом.

На подносе с кривыми ножками уместились малюсенькие бутербродики из хрустящих булочек, поверх которых на масле умещались тонкие рыбки, дольки лимона и петрушка – этими очень‑преочень вкусными малютками, как и трубочками с черной икрой, отлично закусывались крепкие напитки.

Кстати, о них: вино, которым угощала нас королева Констанция, я оценил самым высоким баллом. Надо отметить, что Серэнити вообще не притронулась к нему и пила холодный гранатовый сок. Да и самой королеве слуги в основном наливали то малиново‑мятный напиток, то черешневый сок. Отпивая из бокала, я обратил внимание на Грешема, который единственный за столом испытывал явное неудобство. Вампиры могут есть человеческую пищу. Тем не менее, она не только не насыщает их, но и вызывает длительное несварение желудка. Порой эта хворь способна вывести из строя даже самого стойкого кровопивца. Мой ученик отщипывал крошечные кусочки от единственной лежащей перед ним варёной морковки и изредка запивал их глоточком вина. Констанция Демей заметила это, но промолчала, её несколько смутило то, что Грешем ест без аппетита. Ситуацию прояснила Серэнити, бесцеремонно посмотрев в начале на вампира, а потом на королеву, она спросила:

– Ваше Величество знает, почему блюда, которые приготовил лучший повар Шальха, пришлись не по вкусу этому… м‑м‑м, с позволения сказать, существу?

Серэнити перегнулась через край, чтобы лучше видеть того, о ком говорит. Её тонкие пальцы, с бесподобным синим лаком, сжали белоснежную скатерть. Интересно – под светлыми сапогами ногти у Серэнити тоже синие или какие‑нибудь другие? Из раздумий меня вырвал всё тот же голос полный злобы.