Я закрыл глаза и попытался сконцентрироваться на Эмилии. Её ногу как раз засунули в металлический сапожок. Поедая сухое дерево, под ним вовсю трещало озорное пламя. Колдунья словно пребывала в трансе. Подозреваю, что она не верила в то, что это происходит именно с ней. Крепко связанные цепью, руки Эмилии заметно побелели, а под глазом набирал краски синяк, подаренный одним из ретивых послушников Ураха. Грешем все это время рвался из оков, дюжая сила вампира была столь велика, что стальные петли, удерживающие его, постепенно стали прогибаться. По указанию дознавателя пыл моего ученика резко охладили. Дежуривший паладин нанёс ему сокрушительный удар в нос деревянной палицей, предназначенной специально для успокоения особенно буйных грешников. Послышался противный хруст костей. Мелкие красные брызги окропили доспех паладина и пол под ним. Грешем потерял сознание и, обмякнув, сполз по стене окровавленным мешком.

– Как тебя звать?

– Эмилия.

– Полное имя!

– Эмилия Грэкхольм!

Мерзкое лицо опустилось к уху моей подруги.

– Сознавайся, где укрыт твой ведьмовской шалман?

– Никакого ведьмовского шалмана у меня нет!

– Есть! На нём ты испоганила амулет, предварительно погубив его обладателя!

– Я не понимаю, о чём ты говоришь! Клянусь Всеотцом, я ни в чем не виновата! Амулет принадлежал моему дедушке, славному воину Карака! В знаменитой зачистке Логова Серого Паука он отнял его у почитателя богомерзкой Рифф! После смерти дедушки я храню его как память, только и всего! – жалобно захныкала Эмилия.

– Я мог бы поверить твоему сладкому голоску, если бы не нашёл у вашей шайки яды, гримуары, сушёные крысиные хвосты и магические посохи.

Кулак инквизитора несколько раз проехался по красивому лицу колдуньи.

Схватившись за цепи, как за ниточки, я работал магией – оплетал тело Эмилии чарами. Мне в голову пришёл самый простой, но вместе с тем действенный вариант. Я мог защитить ногу колдуньи от огня, лишь приняв её боль и увечья на себя, что я и сделал. Здесь важна не только концентрация, но и сила воли. За мою жизнь я трижды находился в камерах пыток и каждый раз с содроганием вспоминаю о муках, перенесённых в их застенках. Я настроился на мерное тиканье маятника, стоявшего на столе, и, всецело погрузив себя в его движение, приготовился терпеть страдания моей дорогой подруги хотя бы до прихода Серэнити, а там будь, что будет! По мере того, как сапожок нагревался, моя нога становилась все более красной. Наконец я ощутил жжение металла от ступни до голени. Кожа пузырилась и лопалась маленькими шариками, я прикусил губу, чтобы не закричать. Наряду с этим инквизитор был явно удивлён тем, что Эмилия ещё не умоляет остановить мытарства. Поворошив прутом алые угли, он вновь вернулся к допросу.

– Почему ты не колдуешь, ведьма? Попытайся высвободиться, обещаю, я не буду тебе мешать, – пробасил дознаватель, опираясь о стул, на котором до этого сидел. С каждой секундой его лицо становилось все более хмурым, а моё все более потным. В итоге, не выдержав боли, я страшно закричал. Тут же повернувшись на мой крик, инквизитор окинул меня опытным взглядом. Единым махом, он схватил меня за трепыхающееся в конвульсиях бедро и сорвал сапог. Под ним он обнаружил жутко обожжённую ногу.

– Ну‑ка вытащите ножку красавицы из тепла.

Когда нога Эмилии показалась из алого сапога, она была едва розовой. Наградив колдунью парочкой пощёчин, отозвавшихся во мне взрывами ослепительных вспышек, инквизитор велел приковать её к стенке. Подойдя ко мне поближе, он задумчиво почесал бороду.

– Вот оно как, значит, да? Жарим её, а припекаешься ты? Дай спрошу, может, ты любишь, когда тепло обнимет тебя со всех сторон, а колдун? Стеснялся попросить меня об том? Ну ничего, я, так и быть, тебя уважу.

Дознаватель поднял мою обессилившую голову, чтобы я посмотрел в нужном ему направлении. Открыв слипшиеся от слез глаза, я увидел здоровенного медного быка, я точно знал, что он из себя представляет. Это хитроумное устройство предназначалось для медленной и неимоверно жестокой смерти. Через отверстие человека засовывают в полого быка и разводят под ним огонь, с помощью специальных труб, проведённых из нутра к ноздрям, вопли истязаемого превращаются в вой, схожий по интонации на бычий. Радости испытать на себе всё это я естественно не ощущал.

– Мы не те, за кого ты нас принял! Мы всего лишь ученики Магика Элептерум! Спроси у мастера Бертрана Валуа, он подтвердит!

Я попытался сделать глупое лицо.

– Ага, конечно, зубы мне заговариваешь.

Дознаватель состряпал язвительную гримасу.

– Ни один ученик из Свихнувшейся Башни не станет таскать с собой трактат по оккультной магии. Я думаю, что ты – чёрный маг, и твоя жизнь полна мерзких убийств и богохульных ритуалов. Поверь, очень скоро я узнаю от тебя всю правду. Хочешь расскажу, как это произойдёт? Вначале ты завизжишь, а потом во всём сознаешься. Но будет уже поздно!

Инквизитор махнул на фигуру почерневшего от копоти быка.

– Тащите его в печь.