Я вздохнула. Что ж, раз я всё равно здесь…

— Рат, ты не подождёшь немного? Я… хотела кое-что проверить.

Увидев, куда я направляюсь, мужчина немедленно схватил меня за руку и помотал головой.

— Нет, Ронни, не подходи к этому дереву!

— А-а-а, — я рассмеялась. — Аравейн говорил, что тебе в детстве от него досталось. Не волнуйся, я уже трогала один раз эту араэу. Просто хотела кое-что выяснить. Отпусти, пожалуйста.

Хвала Дариде, Ратташ не стал спорить, отпустив мою руку.

Дерево при моём приближении взволнованно заколыхалось, ветви закачались туда-сюда, одна даже легла мне на плечо, вызвав у Рата испуганный вздох. Эдди и Элфи стояли в этот момент рядом с ним и смотрели на меня без страха, скорее, с интересом.

Кора вновь была тёплой и пульсировала, будто где-то там, в толстом стволе, билось большое и сильное сердце.

На этот раз погружение оказалось совсем другим. Я осталась собой, стоящей рядом с араэу и прижимающей к его коре собственную ладонь, и в то же время провалилась куда-то, где не было ничего, кроме ласкового дыхания ветра и тихого серебряного смеха…

Женского смеха.

— Здравствуй, Рональда, — произнёс тот же серебряный голос, что секундой ранее заливисто смеялся.

— Здравствуй.

Я попыталась использовать магию Разума, чтобы понять, действительно ли существо, обитающее внутри араэу, разумно, но обнаружила, что не могу ничего сделать.

— Интересно, что я такое? — рассмеялась араэу, и я мысленно кивнула. — Эльфы верят, что я — душа одного из представителей их народа.

— Так и есть?

— Не знаю. Если даже это правда, я не помню. Я родилась в тот миг, когда Эдигор посадил в землю моё зёрнышко. Я — чистая энергия. Я — сама магия. Я могу чувствовать каждое растение в Эрамире, ведь все мы — братья и сёстры. Я могу увидеть любое место, где есть хоть одна травинка. Мы подобны паутине, связывающей в единую сеть всё пространство этого мира, — араэу рассмеялась, и волосы у меня на затылке встали дыбом. — Зачем ты пришла ко мне, Рональда? Хочешь увидеть того, кому отдала своё сердце?

Я вздрогнула.

— А ты… можешь мне его показать?

— Конечно. Я вижу его так же ясно, как тебя сейчас. Показать?

— Нет!

Я крикнула это так громко, что сама зажмурилась.

— О, я прекрасно знаю, что ты не хочешь его видеть. Думаешь, сможешь забыть и отвыкнуть. Надеешься, что получится… Наивная…

Я сжала кулаки. Нет, это неважно сейчас. Я хотела спросить про другое.

— Ответь, пожалуйста… То, что ты показала в прошлый раз — прошлое или будущее? И какое отношение имеет ко мне?

— Хорошо. Я отвечу.

На несколько мгновений я погрузилась в полную темноту и тишину, словно у меня вдруг разом исчезли глаза и уши.

— Я показала тебе это, чтобы, когда придёт время, ты сделала выбор, понимая, что именно можешь потерять. Прошлое или будущее — не скажу, потому что однажды ты всё узнаешь сама.

Больше я ничего не успела спросить — туман перед глазами расступился, и я вернулась в реальный мир.

В библиотеку нас пропустили вместе с Элфи. Мне только пришлось попросить его идти возле ноги, чтобы не распугивать слуг. Впрочем, они почему-то не обращали на хати ни малейшего внимания.

— Привыкли, — пояснил Ратташ. — У императора тоже хати есть. Он обычно повсюду следует за Эдигором, но иногда и сам по себе слоняется. Ну что, вот мы и пришли.

Эдди, который до того момента подозрительно молчал, разглядывая дворцовое убранство и слуг, неожиданно воскликнул:

— Ого! — И я даже подпрыгнула.

Впрочем, я была с ним согласна. Действительно, ого…

Перед нами высилась огромная, наверное, в семь человеческих ростов, резная деревянная дверь. Вырезана на ней была птица, широко расставившая крылья, словно находилась в полёте. Каждое пёрышко было сделано так искусно, что птица казалась живой. Можно было рассмотреть малейшую деталь…

Острый клюв, хохолок на голове, большие крылья с причудливым рисунком на перьях, длинный пушистый хвост…

— Огненная птица, — вырвалось у меня.

Ратташ удивлённо кивнул.

— Верно. А ты знакома с эльфийскими преданиями?

— Немного.

— Что за птица? — спросил Эдди с любопытством. Я улыбнулась и ответила:

— Легендарная сладкоголосая птица, обитающая в землях светлых эльфов, чьё пение покоряло всех, когда-либо слышавших его. С невероятным трудом один из древних эльфийских князей поймал птицу, несмотря на её огненные перья, и посадил в клетку, дабы она своим сладкоголосым пением развлекала его гостей. Но, находясь за решеткой, она совсем не пела, да и перья её перестали гореть, она потускнела и начала чахнуть.

Эдди шмыгнул носом.

— Бедняжка.

— Не волнуйся. Князь выпустил её из клетки, птица улетела в лес и стала петь, как и раньше.