Уже на пороге он тихо сказал, не оборачиваясь, словно боялся, что пожалеет:

— Когда сможешь прийти ко мне не как к дартхари, а как к брату, тогда и поговорим.

Он шагнул за порог, а она осталась стоять возле окна. И заплакала, больше не смущаясь и не таясь — беззвучно, но оттого не менее горько.

А утром он уехал.

Чем дальше Нарро отъезжал от Арронтара, тем сильнее недоумевал. С одной стороны, ему стало легче — всё-таки стражники, в числе которых не было оборотней, лишь обычные люди или маги, относились к нему безо всякого подобострастия — и это подкупало. А с другой стороны…

А вот о другой стороне он предпочитал не думать. Вообще.

Поначалу это было трудно, а потом… А потом новые впечатления затмили мысли о том, что — точнее, кого — он оставил в Арронтаре.

По дороге в столицу всё было другим. Даже небо, даже деревья, даже воздух. Нет, тоже очень красиво, но… не волшебно.

У Арронтара было тело. Кровь. Сердце. Душа. Живой волшебный лес, подаривший ему великий Дар, назвавший его своим Хозяином… Ему не было равных. И теперь, после стольких лет вдали от Арронтара и собственного возвращения, Нарро понимал, как никогда — Фрэн была права. Его место там.

Подобные мысли вызывали досаду. Нет, не из-за правоты Фрэн, а оттого, что он не мог принять этот факт — ведь он отрёкся от тех, кто унижал, швырял камни и мечтал убить, он уехал, он прожил пятьдесят лет вдали от Арронтара… И всё-таки его место было там. Невероятно!

И что с этим делать, Нарро не знал. Забыть, простить и жить так, будто ничего не случилось, не существовало никогда мальчика по имени Дэйнар, которого презирали все без исключения? Нет, он был не готов к такому.

И Лирин лишь подливала масла в огонь. Нарро злился, когда она смотрела на него умоляющими глазами. Он злился, потому что понимал — попросить прощения теперь, когда перед тобой стоит дартхари, сильнейший оборотень в стае — очень просто. А вот попросить прощения у Дэйнара, маленького мальчика, горбуна в лохмотьях, с синяком на щеке — очень сложно. И Лирин не видела в нём этого мальчика, не видела… Хоть и узнала, но не видела. И просила прощения не у него, а у дартхари.

А ведь Вожаку не было нужно это её «прости». Оно было нужно только Дэйнару. Маленькому обиженному мальчику, который любил свою сестру даже тогда, когда она бросала в него камни.

Рональда

Они приходили за мной.

Я осознала это не сразу. Тогда, сидя у подножия лестницы, прижимая к себе Эдди, я думала только о том, как хорошо, что с мальчиком ничего не случилось. Мне казалось, если я хоть на миг выпущу Эдвина из объятий, произойдёт что-нибудь непоправимое.

В таком состоянии меня и нашли Араилис с Дрейком. Именно они пришли в дом Карвима, чтобы проводить нас с Эдди до дома.

Я помню — они оба что-то говорили. Дрейк, накрыв моё обнажённое тело плащом, пытался забрать Эдди, но мальчик только головой мотал и цеплялся за мою шею изо всех сил. Потом Ари вызвала Эллейн, Аравейна и ещё одного мужчину, который, как я позже узнала, оказался главой Тайной службы императора. Он ушёл почти сразу вместе с Аравейном, захватив с собой напавших на нас тёмных эльфов. Элли и Араилис хлопотали возле Карвима, а Дрейк…

Он сидел рядом со мной и молчал, уже не пытаясь отнять Эдди.

А я… я смотрела ему в глаза и думала: зачем это тебе? Ведь это ты, ты, больше некому… Тёмные эльфы, магия Крови… Но не слишком ли это просто?

Все стрелки указывали на Дрейка, будто специально расставленные…

Лианор уже был во власти ночи, когда мы с Араилис и Эдвином возвращались домой. Мальчик дремал, уткнувшись тёплым носом мне в шею, а мы… мы почти не разговаривали.

В окно кареты дул прохладный ветерок, он пах приближающейся осенью, и я наслаждалась этим запахом, прикрыв глаза. Я всё ещё не могла прочувствовать и осознать до конца, что теперь действительно могу называться оборотнем.

Радовало это меня или огорчало? Не знаю. Ничего не знаю…

— Ронни… — тихий голос Араилис ворвался в мои ленивые мысли. Я отвернулась от окна и посмотрела на девушку. — Ты не сердишься на меня?

— Сержусь?.. — то ли вопрос, то ли утверждение… я сама не поняла.

Белые волосы Араилис казались мне продолжением лунного света. Красиво. Я в шестнадцать лет была совсем другой… впрочем, я и сейчас не слишком отличаюсь от себя прежней. Нос и волосы только стали иными.

— Да. Ты не сердишься? И не обижаешься? Ронни, пожалуйста, скажи.

Я улыбнулась.

— Кто из нас прорицательница, Ари? Ты же сама должна знать, сержусь я или нет.

— Я знаю не всё… И не всегда… Ронни, ну пожалуйста!..