Это было так похоже… Так похоже на то, что он когда-то слышал и не останавливал. И даже надеялся, что какой-нибудь случайный камень убьёт того, кого Родэн в мыслях теперь называл не иначе как «ирли» — сынок.

Спина, которая, как он думал, сгорбилась навсегда, вдруг выпрямилась. Старик вышел из-за угла… и застыл на секунду, вглядываясь в происходящее.

Толпа оборотней. Совсем юных, большинство не обращённые… И эти необращённые хватали камни с земли и бросали в девочку, что стояла шагах в десяти от них. Девочка не уворачивалась, не пыталась убежать. Просто стояла и смотрела на сородичей глазами, в которых…

Обречённость. Отчаяние. Боль.

Как же всё это было знакомо Родэну.

Она глядела на кого-то в толпе, остальных будто не замечая. Старик шагнул вперёд, намереваясь схватить за плечо ближайшего мальчишку — но в этот момент девочку в грудь ударил большой и острый камень, и она, сдавленно охнув, осела на землю.

— Бей!

Родэн только успел открыть рот — а в девочку уже летели камни. Один попал ей в лоб, другой прошёл по касательной, задев висок, третий ударил по пальцам руки, которыми она сжимала голову… Но ни вскрика, ни стона, ни всхлипа… Она молчала.

В воздухе сильно запахло её кровью — и Родэн очнулся.

— Стойте! — закричал он так громко, как мог.

Дети действительно остановились. Обернулись, с недоумением разглядывая старика, очевидно, не признавая в нём жителя деревни. Оно и немудрено — Родэн был в ней редким гостем. Всё необходимое для жизни им с Марой либо приносила Лирин, либо они выращивали это сами в огороде.

— Убирайтесь. Брысь отсюда! — Он махнул рукой с зажатой в ней старой клюкой, даже легонько ударил ею ближайшего мальчишку.

— Но…

— Никаких «но». Брысь, я сказал! А не то всем уши надеру. Пошли прочь!

Они недовольно заворчали, но послушались.

Пока ещё Родэн был сильнее молодых оборотней. Да, пока ещё…

Старик, опираясь на клюку, подошёл к девочке. Она по-прежнему продолжала сидеть на земле, в грязи, и по её рукам и голове текла кровь.

Родэн неуверенно наклонился и прикоснулся к её плечу. Девочка не реагировала. Тогда старик чуть потряс её. Она вздрогнула и подняла голову.

Ох… Лучше бы он этого не видел. Нет, дело было не только в ссадинах, царапинах, синяках и шишках, обильно украшавших лицо девочки. И не в крови, которая текла по её лбу, носу и подбородку тоненьким, но быстрым ручейком.

Её глаза. Родэн уже давно не видел таких глаз…

Ярко-голубые. Точь-в-точь, как у сына.

— Встань, — прошептал он. Девочка съёжилась, будто ожидала удара, и старик успокаивающе погладил её по плечу. Не помогло — ребёнок сжался ещё больше. — Не бойся, я ничего тебе не сделаю. Встань, пожалуйста. Здесь грязно.

Несколько секунд она смотрела на него непонимающими глазами, но потом всё-таки поднялась. Правда, не без его помощи. Чуть поморщилась от боли, когда Родэн схватил её за повреждённое запястье — оно было синего цвета — и заскрипела зубами, встав на левую ногу. Но не издала ни стона, ни всхлипа, словно стеснялась своей боли.

— Пойдём.

Девочка покорно пошла за ним. Она явно старалась не хромать, а Родэн украдкой рассматривал её.

Ему стало всё понятно в тот миг, когда она поднялась с земли. Невысокая, пухленькая, но очень крепкая, особенно бедра — явно не прошли даром забеги с молодыми оборотнями. Что-то невыносимо трогательное было в её плечах, в светлой косичке, в падающих на лоб кудряшках…

И глаза — пронзительно-голубые, и будто светящиеся. Совершенно удивительные.

Она была не такой, как те дети.

И Родэну в те минуты, когда он вёл маленькую Рональду к своему дому, казалось, что рядом с ним не она, а Дэйнар.

В первую секунду, увидев девочку, Мара опешила. Но почти сразу всё поняла и засуетилась.

Они молчали — все трое.

Родэн тяжело опустился на стул, глядя, как жена промывает раны и смазывает их целебными настоями. Малышка покорно стояла посреди комнаты, уставившись в пол, и не видела, как беззвучно плачет женщина, вытирая слёзы рукавом, не видела, как дрожат её губы. Поглощенная собственным горем, она ничего не замечала.

Мара положила её в комнате, которую они с Родэном на всякий случай держали для Лирин. Правда, дочь ночевала там всего лишь пару раз. Но Мара всегда убиралась в этой комнате и надеялась, что однажды… Да, однажды Лирин улыбнётся им и останется ночевать не из жалости, а потому что ей так захочется. С тех пор, как ушёл Дэйнар, дочь не подарила им ни одной улыбки.

— Она похожа на него, — прошептала Мара, садясь рядом с Родэном.

Он кивнул.

— Особенно глаза. Ты видел её глаза?

— Видел. Как не увидеть.

Мара всхлипнула.

— Не знаешь, кто она? И как её зовут?

— Нет. — Родэн покачал головой. — Спросим завтра, как очнётся.