— Это оранжерея, Рональда. Пространство, на котором собраны некоторые виды растений и животных. Сейчас ты находишься в уголке светлых эльфов. Красиво, правда?

Я кивнула. Хотелось развернуться и увидеть его лицо, но я не решалась.

— Прости, это я попросил Гала привести тебя сюда. Мне нужно поговорить с тобой. А ещё я хотел показать тебе оранжерею. Это место всегда было у меня самым любимым. Я…

Его голос задрожал, и я сделала шаг назад, позволяя Грэю обнять себя. Откинулась на его грудь, а он прижался подбородком к моей макушке.

— Здесь мы с Лил впервые поцеловались. Мне тогда было тринадцать, а ей на три года больше. Да, не удивляйся, она была чуть старше, вот только это всегда было незаметно. Я ведь высокий, а Лил маленькая, хрупкая… была.

Я вздохнула и, подняв руку, погладила его ладонь. Грэй тут же накрыл её своей.

— Прости меня, Ронни. За то, что я говорил тебе, когда узнал, как Эдди тебя называет. За тот вечер, когда вы чуть не погибли. Я и тогда, и вчера, вёл себя непозволительно. Я позволил себе слишком много. Я не должен был… — Объятия его стали чуть крепче, словно он боялся, что я убегу. — К Лил я всегда относился, как к хрустальной вазе. Опасался лишний раз дотронуться, поцеловать не решался, особенно до свадьбы. С тобой всё иначе. Ронни, я хочу обнимать тебя так, чтобы ты не могла вырваться. Я хочу целовать тебя так, чтобы ты забыла свои страхи. Чтобы ты забыла собственное имя! Я хочу знать, каково это — быть в тебе, я хочу…

— Грэй! — прохрипела я. Мне было жарко от смущения.

— Я хочу, чтобы ты была моей. — Он развернул меня в кольце своих рук и, обхватив ладонями лицо, прошептал: — Прости, что говорю это тебе. Я должен объяснить, что со мной творится, потому что мы с тобой находимся в неравном положении. Я знаю, что ты чувствуешь, очень хорошо. А ты ничего не знаешь про меня.

Я удивлённо нахмурилась, а Грэй, вздохнув, вдруг полез в карман и вытащил…

Не-е-ет. Зачем мне амулет против эмпатии?!

— Ронни, я эмпат.

От неожиданности я дёрнулась, и он обнял меня крепче.

— Ты шутишь, да? — пробормотала я, но мужчина покачал головой.

— Нет. Я действительно эмпат. Я… прости. Возьми амулет.

Я смотрела на Грэя, чувствуя, как волнами накатывает ощущение моего полнейшего идиотизма. Конечно! Он ведь всегда понимал меня очень хорошо, да и Эдди… эмпатия же чаще всего наследственная… Вот от кого она передалась моему волчонку!

— Я идиотка, — буркнула я, насупившись. — А амулет не возьму.

— Почему? — удивился Грэй.

— Что почему? Почему идиотка?

— Нет. Почему амулет не возьмёшь?

И я всё-таки разозлилась.

— Потому что! Грэй, ты издеваешься?! Что мне от тебя скрывать?! Теперь-то?! Какой смысл мне его надевать, когда ты про меня уже всё знаешь?! И…

Я поперхнулась собственными словами, потому что мужчина, вдруг подхватив меня на руки, прижал к ближайшему дереву — опять! — и поцеловал так, что я моментально потеряла нить рассуждений.

— Теперь ты понимаешь? — прошептал он, на секунду оторвавшись от меня, чтобы затем вновь поцеловать. И ещё раз. И ещё. — Твои эмоции… Когда я ощущаю их… Я срываюсь… Ронни, ты как вино… Кружишь голову… Сначала я не хотел признаваться… Думал, увезу тебя, ты устроишься здесь, уйдёшь из моей жизни и так и не узнаешь про эмпатию… А потом я уже не мог отказаться от тебя. Ты нужна мне.

Поцелуй после каждой фразы. У меня даже губы заболели.

— Грэй!

Он не дал мне сказать — вновь поцеловал, чтобы затем прошептать:

— Возьми амулет. Иначе… Ронни, я могу просто сорваться однажды…

Я обняла его за шею и, стараясь вложить в свои слова всю силу собственных чувств, проговорила:

— Срывайся.

Он застыл. А я смотрела ему в глаза и осторожно перебирала прядки волос чуть дрожащими пальцами…

Спустя мгновение Грэй поставил меня на землю, оправил чуть задравшееся платье и сказал, не отрывая от меня напряжённого взгляда:

— Лил носила амулет практически с рождения. Но я и с ним всегда знал, что она чувствует. Знал, что она любит меня. А с тобой всё иначе, Ронни. Я всё время боюсь, что ты уйдёшь. Ты ведь любишь его, да?

Я привстала на носочки и, взяв в ладони лицо Грэя, честно ответила:

— Да.

Он помрачнел, даже глаза потухли. А я улыбнулась и продолжила:

— А ты любишь Лил. Так ведь?

Чуть удивлённый кивок.

— И в чём разница между нами?

— Он жив…

Я покачала головой.

— Я спросила, в чём разница между нами, а не «между ними». Так в чём, Грэй?

Он молчал, и я ответила сама: