Я действительно была в Арронтаре. Возле своего любимого озера. Лежала — точнее, уже сидела — на траве, абсолютно голая, и тело блестело от влаги.

— Я принёс тебя сюда после… и обтёр. Прости. Ты вся в земле была.

Я вздрогнула. Дартхари Нарро сидел на берегу озера, спиной ко мне, и она тоже блестела от влаги.

— Прости, — сказал он опять. В его голосе было столько горечи…

Что случилось? Я дралась с Риландом, он с эльфами и Лораном, а потом… потом…

— Это был Зов, Рональда. Зов, соединяющий дэрри. Ему сложно противостоять.

И тут я вспомнила.

Погоня. Большое тело, прижимающее меня к земле. И он — внутри…

И удовольствие, которое прошлось по всем венам и артериям, будто выжигая их, и вырвалось наружу вместе с громким криком…

— Это не было твоим выбором, и я ничего от тебя не требую, — сказал Нарро тихо, по-прежнему не поворачиваясь. — Прошу лишь простить меня. И не только за это. Я должен был лучше контролировать себя. Но не смог. Слишком долго любил тебя и желал. Наверное, это не оправдание… Но другого у меня нет, Ро.

Я дрожала. С каждым словом. С каждым звуком его голоса.

И это имя… Имя, которое всегда произносил Дэйн, но ещё ни разу не произносил Нарро…

Лишь с этим именем… Только с ним… Я поняла наконец… Нет, не так…

Я осознала всё случившееся.

Случившееся не только сейчас, а давно. И всегда…

Он действительно один. Нарро — Дэйн, снившийся мне десять лет, дартхари. Брат Лирин, мальчик-горбун, дартхари…

Земля-небо. Дэрри. Слово, которое невозможно перевести. Вот оно, это слово — мы. Мы оба…

Я медленно встала и на негнущихся ногах подошла к Нарро. Я видела, как он напрягся, как сжал кулаки, словно боялся, что всё повторится, что он опять потеряет контроль.

Я улыбнулась. Я чувствовала — этого не случится. Зов так мучительно силён только до первой близости. А после — уже нет. Его будет слышно… всегда. Но не настолько, чтобы забыть обо всём и забыться.

Я села рядом с Нарро, бок о бок. Я не прижималась к нему, просто села рядом. Так странно… мы ведь были сейчас возле озера, нашего любимого озера. Как во сне… только теперь это было наяву. И я предпочитала эту явь любому сну. Неважно, что вода здесь холодная, вместо яркого дня тёмная ночь и не тепло, а по-осеннему прохладно. Я всё равно предпочитала эту явь любому сну… Потому что это было настоящее. Впервые за десять лет.

И я смотрела на него, смотрела, впитывая в себя каждую чёрточку. Я полюбила его именно таким.

Нарро… Я повторяла про себя это имя, не отрывая взгляда от того, кто его носил. Я знала — сколько бы ни прошло лет, я всегда буду помнить эти предрассветные мгновения.

Пусть они станут самыми горькими за всю мою жизнь, они же будут и самыми счастливыми.

— Не нужно оправдываться, — прошептала я и медленно провела кончиками пальцев по руке Нарро. — Вы ведь говорили мне, чтобы я уходила. Но я не послушалась.

Он молчал несколько секунд, а затем осторожно перехватил мою ладонь. И как же это было приятно…

— Ты жалеешь, Ро?

Я покачала головой. Уловив это движение, дартхари вдруг повернулся и посмотрел на меня. Глаза его теперь были голубыми — настоящими. Но всё равно — я по-прежнему не могла смотреть в них спокойно… И опустила взгляд.

Я почувствовала, что он улыбнулся.

— Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь встретить мой взгляд. Я бы очень этого хотел, Рональда.

— Вы именно поэтому меня отпустили, — прошептала я, ощущая, как в мою ладонь из его руки перетекает тепло. Нарро согревал меня своей магией, которой во мне сейчас почти не было.

— Не только поэтому. — Он немного помолчал, а потом попросил: — Пожалуйста, обними меня. Я хочу обнимать тебя хотя бы сегодня.

Перед тем как прижаться к Нарро, я ещё раз посмотрела ему в глаза. Я почти заставила себя не отводить взгляд несколько секунд, рассматривая его лицо.

Я бы хотела, чтобы оно отпечаталось у меня на сетчатке. Чтобы не забыть ни одной чёрточки… чтобы, закрывая глаза, я могла мысленно увидеть Нарро.

А потом я осознала, что он смотрит на меня точно так же. Он делал то же самое — запоминал мои черты. И улыбнулся, заметив, что я поняла.

Я впитала в себя эту улыбку, а затем наклонилась и обняла его изо всех сил.

Это были печальные, но очень счастливые часы. Пожалуй, самые счастливые в жизни Нарро. Рональда прижималась к нему, позволяла гладить по голове, перебирать волосы, сжимать ладони. И он наслаждался этой близостью.

Он знал — в последний раз.

— Почему глаза не поменяли цвет? — прошептала она, вложив руку в его ладонь. — Почему они остались голубыми и у меня, и у вас?