— Что за глупые предложения? — прошипела я. — Зачем мне бить тебя, если я могу просто вскипятить тебе мозги?

— А-а-а, — протянул он понимающе, — так вот зачем ты пришла. Тогда давай. Мои мозги к твоим услугам.

— Я пришла вовсе не за этим.

— Да? Жаль. Отличная возможность избежать ещё одной встречи с Грэем… и суда.

— Я хочу знать, зачем.

Рат хрипло рассмеялся.

— Что — зачем, Ронни?

Мне не нравилось это имя в его устах, но я старалась не обращать внимания.

— Зачем было делать всё это? Зачем было убивать Лил, проклинать Эдди…

— Я не убивал её! — зашипел Ратташ, привстал с койки и поморщился от боли, но всё-таки продолжил: — Я не убивал Лил! Я любил её.

Прекрасно.

— Хороша любовь, — я насмешливо фыркнула, — проклинать её ребёнка. Неужели ты не понимал, что любая мать возьмёт проклятье на себя?

Он прикрыл на мгновение глаза… а когда открыл их вновь, был уже не злым, а каким-то бесконечно уставшим.

— Нет. Я не понимал этого. Я влюбился в Лил в первый же день своего пребывания во дворце. Она играла в парке и звонко смеялась. Она не видела меня, а я её заметил. Ей тоже было восемь, как и мне.

Потом я встретил Элли, и она познакомила меня с Грэем и его друзьями. И я… — Он усмехнулся, но теперь не зло — печально. — Я сразу возненавидел его. Он всегда был лучшим. Во всём. И Лил только на него одного смотрела, ходила за ним, как привязанная.

— Она знала, что ты её любишь?

— Знала. Когда мы были подростками и Грэй один раз уехал очень надолго… я ухаживал за ней, и даже почти добился успеха… Но он вернулся и помешал. Лил тут же вновь начала смотреть ему в рот, как и остальные. Как и ты, Ронни. Скажешь, не так?

Я покачала головой, и Ратташ фыркнул.

— Если бы не эта его эмпатия… Грэя все любят, ты же замечала.

— Но ты ведь не любишь.

— У меня амулет хороший, — буркнул Рат, а я подумала: конечно, он никогда в жизни не признается, что эмпатия Грэя не способна вызвать любовь или ненависть, только недолгую симпатию. Но этого недостаточно для того, чтобы любить Грэя так, как его любила Лил. — А проклятье… Если бы Эдди погиб, я бы совершил задуманное. Именно в то время я нашёл описание ритуала, который пытался провести сегодня. Венчание Тьмы…

— Что-что?

— Венчание Тьмы. Тьма связывает двоих так сильно, что они не могут жить друг без друга. Лил бы полюбила меня… сгорала бы от страсти, пошла бы за мной куда угодно, забыв о Грэе и о своём нерождённом ребёнке.

Я чуть на пол не свалилась. Так вот что ждало нас с Дрейком? Мы бы попросту смылись из дворца куда глаза глядят, сгорая от «любви» друг к другу?

— Для ритуала нужно вызвать чистую Тьму, открыв ей широкий проход и пустив по пентаграмме. Тьма должна замкнуться на жизнях тех, кого венчают. Она захватывает их души, проникает в кровь. Пронизывает каждую клеточку. И развенчаться невозможно, даже чистый Свет не спасёт. Но кое-что мешало мне провести Венчание. Беременность Лил. Ритуал нельзя проводить, если женщина беременна, иначе все его участники попросту погибнут.

Тут я действительно села на пол, вцепившись в решётку и чувствуя, как царапаю металл выпущенными когтями.

— Поэтому сначала мне нужно было убить Эдди. Я и предположить не мог, что Лил захочет сохранить ему жизнь и погибнет сама… — Ратташ замолчал, печально улыбнувшись.

Я вздохнула.

— А всё остальное зачем? Эльфы, которые напали на нас в доме Карвима…

— А-а-а, — он рассмеялся, — мне было интересно проверить твою силу. Я так и думал, что они ни с чем не справятся. Это было подтверждение моей догадки. Мне необходимо было придумать другой способ убрать тебя из жизни Грэя.

Подтверждение его догадки! А Карвим чуть не погиб. Впрочем, чего я хочу? Ратташ давно живёт только своей навязчивой идеей — сделать больно Грэю. Это несложно понять.

— Меня? Не Эдди?

— Нет, конечно. — Рат удивлённо посмотрел на меня. — Я знал, что ты не позволишь ему умереть. Как только я услышал о том, что Грэй привёз из Арронтара неизвестную девушку, а потом увидел и его самого, я сразу понял, к чему всё идёт. Ни ты, ни он, конечно, ещё ничего не понимали, в отличие от остальных. Рядом с тобой Грэй вновь становился счастливым. Я не мог этого допустить. И проклятье чёрной крови… я был уверен, что ты погибнешь. Что ты возьмёшь проклятье на себя, Эдди выживет, а ты погибнешь. Но я не учёл…

— Ты не учёл вмешательства Эллейн.

— Да. А она всегда была единственной, кому я не хотел причинять боль. Элли… она мне мать заменила, учила меня магии. И она, кстати, знала, что я маг не только Света и Тьмы, но и Крови. Это была наша общая тайна.

Получается… Если Элли знала, значит, она могла и подозревать Ратташа?