– Раньше ты, случалось, отбивал два таких удара с двух рук, – заметил Горт почти сочувственно.

– Ты тоже. Боец прекрасный, а душа увяла. – Новый зеленый шар превратился в стрелу, несся он быстрее и на этот раз к горлу.

Горт легко присел, резко подняв руки вверх, и зеленая стрела ударилась в потолок. Посыпалась каменная крошка.

– Только не рассказывай мне унылые истины старейшин. Я перерос их довольно давно.

– Ты забыл их, – на этот раз Гьетал сбил красную искру в пол. – Ты забыл, что будет, если сломать ферн навсегда. Мы застынем во времени, постепенно превратившись в беспамятных, прекрасных, вечно танцующих и пьющих вино, переставших творить и любить духов лета. Бесконечного лета. Бессмысленного лета.

Удар зеленым. Защита. В этот раз Горта оттолкнуло вбок, но он устоял. Гьетал продолжал говорить:

– А мир людей утратит искусство и вдохновение, утратит магию. Они смогут создавать все более совершенные орудия труда и убийства, но не будут понимать, кому и зачем нужны цветники, песни и картины. Ты сам сойдешь с ума в этом мире холодного железа, Горт!

– А ты переживаешь за меня? – С двух рук полетели тонкие красные змеи, вращающиеся в воздухе. – Лжешь! Ты переживаешь только за ваш привычный порядок вещей!

Одну змею Гьетал отбил – вспыхнули зеленые узоры, и змея рассыпалась мелкими алыми каплями, словно красное вино пролили на камни. Вторая обвилась вокруг его горла.

– Признаешь себя побежд…

Горт не смог договорить по причине крайне прозаического толка. Сквозь вход, пущенный, как копье, влетел окованный железом инквизиторский посох и ударил Горта в грудь. За посохом вошел Эремон.

– Доброй ночи, – поздоровался он дружелюбно, глядя, как Горт пытается подняться. – Вы его не придержите? Не беспокойтесь, именно сейчас с магией у него сложно. Горт Галлахер, ректор Дин Эйрин и старейшина ши, вы арестованы по обвинению в убийстве профессора Финнавара Дойла, друидов Филитиарна, Нуаллана, Каллахана – его вы ухитрились убить дважды, очень необычная история, – Фергуса и Брадана, клевете на магистра Брендона Бирна, девицу Эшлин из народа ши и круг друидов, покушение на убийство магистра инквизитора Эремона и его ученика Ласара. Ну что вы так смотрите? Вы же написали нам письмо «Приходите к пещере с ольхой, я вам все расскажу» и подстроили весьма жалкую засаду. Три разбойника. Несерьезно. Неуважительно. Сейчас Ласар на них узлы проверит и придет сюда.

То ли холодное железо, то ли магия инквизиторского посоха, то ли то и другое, наложившиеся на только что состоявшийся поединок и усталость от песни, – но Горт не сопротивлялся и даже не вставал. Он равнодушно смотрел, как Мэдью и Эшлин помогают Гьеталу справиться со змеей, как Эпона обнимает Эшлин, как уже болтает Эдвард, не замечая, что его не слушают, как мрачно сидит поодаль Рэндалл, как Брендон пытается снова дышать глубоко, – и молчал.

Гьетал подошел к магистру Эремону.

– Я благодарен тебе, филид мира людей. Мне нет нужды представляться?

– Нет, в сущности, я понял. Вы старший родственник девицы Эшлин, и в целом я уже верю в ваше существование.

– По нашим законам я должен был бы выполнить любую твою просьбу за спасение моей жизни, но складывается так, что просьба есть у меня.

Эремон молча склонил голову, готовый слушать.

– По вашим законам Горт – преступник и должен быть предан суду и, вероятно, казни. По нашим – тоже, только, разумеется, в нашем мире. Но мы с ним связаны слишком сильно, и я просил бы тебя позволить мне решить его судьбу самостоятельно.

Эремон ответил не сразу:

– Законов, напрямую касающихся ши, в нашем мире нет. Думаю, что я не уроню свою репутацию законника, если позволю вам это. Тем более что содержание ректора Галлахера до суда потребовало бы таких мер безопасности, каких я даже не могу себе представить. Я смогу объясниться с королем сам. Или с помощью магистра Бирна.

Брендон кивнул. Он был бледен, но казалось, что кошачья лапа замерла и перестала подкрадываться к птице в его груди и пугать ее, заставляя трепыхаться.

Гьетал помолчал, принимая решение.

– Я благодарю тебя еще раз, филид Эремон. Горт, – теперь он смотрел на бывшего самым близким ему ши, – я мог бы приговорить тебя к смерти и сделать это сам, но…

– Но хочешь остаться правильным и чистым до конца, – усмехнулся Горт.

– Считай так, если хочешь. У тебя будет много времени, чтобы попробовать понять меня – если захочешь, конечно. Пойдем со мной. Я не хочу унижать тебя и тащить силой.

Горт чуть побледнел – или показалось. Он понял. Ему потребовалась помощь, чтобы подняться, и Гьетал увидел, почему. Кристалл ши после инквизиторского посоха чуть заметно треснул. Страшная рана, заживающая долго. Будь трещина сильнее и глубже – ши не выжил бы.