– Знаешь, что я придумала? Все-все цветники, какие должны быть напротив коллегий и в библиотечном саду, и как их посадить, чтобы взгляд на них не вызывал неприличного смеха у меня – и у любого, кто выучит язык цветов. Мы же будем учить ему студентов? Здесь можно сделать самые красивые цветники в королевстве. Даже маме понравится… надеюсь, что наследие Горта можно будет исправить и люди перестанут видеть в нас чудовищ. И моя семья придет к нам сюда в гости.

– Исправить можно, не уверен, что быстро. Но каждый, кто увидит тебя, не скажет «чудовище», потому что увидит самую совершенную красоту на свете. И знаешь… с тобой я начал задумываться о садовой магии. Возможно, какие-то предметы можно было бы зарядить силой… раз она тебе сейчас не…

Эшлин крепко сжала его руку и, потянувшись, поцеловала, мешая говорить:

– Ты всем этим многословием хочешь спросить, не жалею ли я о Кристалле?

– Да, – признался Брендон, словно прыгая в ледяную воду. – Я же понимаю, это тяжелая потеря… магия, которая была с тобой с детства.

– Брендон, ну что ты. Разве можно потерять магию? Посмотри, как из маленькой луковицы поднимается цветок. Как тянутся к солнцу листья. Как растет внутри меня наша девочка. Как мы прошли через ночь Самайна и вернулись вместе. Видишь, до меня никто еще не возвращал душу человеку, а я смогла. И я рада, что теперь не буду бояться смотреть, как твой короткий век заканчивается, – ведь у меня остался такой же.

Она смотрела ему в глаза очень внимательно, объясняя то, что для нее было таким понятным:

– Магия – это мы. Магия – это мир вокруг. И мы сами выбираем, какое в нем творить волшебство. Я творю волшебство сада, и для этого мне нужны земля, лопата и семена.

Она звонко рассмеялась, рассеивая тени сомнения. Эшлин, дочь Каллена из семьи Ежевики, не умела красиво врать. Особенно самой себе. Это уж слишком человеческая черта.

* * *

Мавис читала письмо и чувствовала, как краснеет. Она отвечала коротко, порой даже грубовато, и все никак не могла научиться изящному сочетанию слов. Но ее друг по переписке будто и не ждал от нее чего-то другого. Он рассказывал о новой загадке, которую им с учителем Эремоном предстояло раскрыть, о невкусных пирогах в придорожной гостинице и о том, что обратно поедет через Альбу, поэтому думает заскочить на весеннюю ярмарку. Юный инквизитор Ласар имел серьезные намерения, которые собирался исполнить, как только завершит свое ученичество. Правда, этого Мавис все еще не понимала.

Она неожиданно стала ученицей профессора Тао после того, как пришла к нему посоветоваться, что делать с выплесками магии, которые ни предсказать, ни остановить. Теперь профессор привлек ее к своей работе по обновлению Бетлема, и Мавис оказалась в ней полезнее некуда. Она даже рассказала новому учителю о своей мечте создать маленький приют и воспитывать в нем таких же неуравновешенных детей-магов с трудной судьбой, как она сама. Но профессор сказал: «Сначала ваша собственная полная внутренняя гармония, юная госпожа, и только потом вы понесете ее детям. Только так. Упражнения и еще раз упражнения». Мавис послушно упражнялась. Худой она не стала, а вот неловкой потихоньку переставала быть. Профессор хвалил ее примерно раз в день – для него это небывалая частота.

* * *

Стэнли Рэндалл пытался сдаться инквизиции сразу после Самайна. Его внимательно допросили, но не стали наказывать, хотя он на этом почти настаивал. Совесть подсказывала ему уйти из Университета, уехать в родное захолустье и больше не думать о магии. Надо же было оказаться таким доверчивым и глупым!

Но исключили только Фарлея Горманстона, а Рэндалл в положенный срок получил свое приглашение на экзамен квадривиума. Вместо подготовки он просидел неделю за пивом в «Лососе», а потом пытался подраться с Аоданом. Аодан вылил на него кувшин воды и обидно послал проспаться.

Рэндалл так и болтался бы, теряя приятелей и вкус к жизни, но его внезапно вызвали к ректору. Брендон Бирн, как раз занявший эту должность, намекнул, что старший ученик ректора – это не брак по любви, а должность, поэтому если кое-кто хочет продолжить им оставаться, то у него есть сутки на то, чтобы протрезветь, умыться, собрать мысли в кучу и прийти в аудиторию ритуалистики для обсуждения новых занятий по друидической магии. Тот, кто скоро закончит учебу, может остаться в Университете бакалавром. И приносить пользу ученикам, пока не защитит труд, который позволит признать его магистром. А потом можно и преподавать дальше. Университет – еще и семья.

Вскоре Рэндалла все чаще можно было увидеть то с Эпоной, то с Эдвардом, то с обоими, в «Лососе» они всегда поднимали странный тост «За круг друидов». В стаканах был яблочный взвар, потому что пить Рэндалл бросил совсем.

Однажды он подошел к Мавис, шедшей с утренних занятий, и вместо «Здравствуй» спросил:

– Ты же его дочь? Ректора?

Мавис не удивилась вопросу:

– Он сказал, что да и что он все объяснит и всяким воздаст. Я еще подумала, что такой отец мне не нужен.

Рэндалл кивнул:

– Я думаю, что я его сын. Он намекал. Магия у меня, как твоя, ну и вообще не так много ши бегало по королевству. В общем… мы получаемся брат с сестрой.

А вот Эния его сторонилась, а потом и вовсе покинула Дин Эйрин.