Брендон улыбнулся, хотя глаза его были печальны. Почти напевая, он проговорил:

– В ладонях сердце твое бьется… пока огонь горит, течет вода, стоит скала и ветер не смолкает, глаза мои блестят от света звезд… Эшлин, девочка, этой песне больше лет, чем нашему миру. Не один бард пронзил этими словами сердца красавиц. Но если тот юноша был так глуп, что передумал и сбежал до свадьбы, забудь его! Или ты уже хорошо его забыла сама, раз приняла меня за него?

На ее лице отразилась мучительная попытка справиться с чувствами. Вместе с ощущением пустоты внутри зародилась обида, такая горькая, будто Эшлин разжевала стебель полыни.

– Не до свадьбы. После, – ответ получился глухим. Она сжала руку в кулак, так, что ногти впились в ладонь, и все-таки сдержала слезы. – Брадан… можешь называть себя любым именем, можешь говорить, что не знаешь меня, можешь забыть навсегда, как вошел в холм, как жил в моем саду. Но отдай мне душу. Это не просто кристалл в оправе… если ты тогда случайно вспомнил песню, а не хотел стать Хранителем Души – верни ее. Тебе не за что так меня ненавидеть, чтобы хоронить заживо!

Потом она резко дернулась и вытащила из прически фибулу так, что на ней остались несколько медно-рыжих волосков, и бросила ее ему на колени.

– И подарок свой забери, что бы он для тебя ни значил.

Брадан-Брендон подхватил заколку, вставая. Сейчас его голос наполнился звоном металла:

– Дева Эшлин, та, кто назвала своим мужем первого, кто спел красивую песню, и забыла его лицо! Ты обвиняешь меня, Брендона Бирна, второго магистра Университета Дин Эйрин, имя которого и сейчас, и год назад знали все на этих землях, обвиняешь меня во лжи, клятвопреступлении и… в чем еще? Воровстве! Похищении души! Надо же выдумать такое!

Он осекся, ощупывая пальцами заколку, и наконец посмотрел на нее. В полном молчании он разглядывал затейливый узор, как диковину. Затем подошел ближе к огню и стал поворачивать, подставляя медные изгибы свету пламени.

Эшлин уже была готова высказать ему все, что думает о людях, их клятвах, их обычаях, а еще о том, что понимает Горта Проклятого, который считал их низшими тварями, только и годными что в жертву для ритуалов. Но, рассматривая того, с кем говорила в неясных огненных бликах, она поняла, что человек этот удивительно похож на Брадана, но выглядит гораздо старше. Словно перед ней был его старший брат. И одет совсем по-другому… до этого было некогда разбирать, что именно кажется странным в облике беглого Хранителя Души.

Неужели она могла ошибиться и существуют на свете два одинаковых человека разного возраста? Разве братья могут быть похожи настолько, если они не близнецы? Но как тогда найти Брадана и вернуть душу?

Она принялась переплетать волосы, чтобы занять руки и чтобы меньше хотелось кричать. Это путешествие все больше напоминало тупик.

– Скажи мне, второй магистр Брендон Бирн, что случилось с друидами? Почему их камни расколоты и повалены, ни одного из них не найти? Где мне искать того, кто был учеником Катбада из Ульстера?

Брендон, несколько помедлив, отдал ей заколку. Чувствовалось, что он заставляет себя выпустить ее из рук.

– Негоже бросаться тем, что сам Катбад, похоже, и ковал. Эшлин, тот человек пошутил над тобой. Учеников Катбада из Ульстера, как и его самого, ты сможешь найти только в могиле. И ту вряд ли отыщешь. За без малого четыреста лет все забыли о ней.

Тут ему пришла еще одна мысль, взгляд стал сочувственным:

– Эшлин, ты… ждешь от него ребенка? Ты убежала от родителей, чтобы не опозорить их? Послушай, я… я найду тебе пристанище, не надо бояться.

Эшлин посмотрела изумленно. Как ребенок может быть позором? Ребенок – радость, благословение семьи. Если он рожден незамужней ши, то это счастье в ее родительской семье. Как все странно.

– Нет. Конечно, нет.

Она чувствовала себя растерянной. Будто бы он только что сказал ей, что рана смертельна, а жить ей осталось до рассвета. Сейчас сдержать слезы стало вовсе невозможно.

– Я была здесь и видела друидов, их камни… и замок там, выше по ручью, его всегда было видно с холма. Ты шутишь надо мной?

– Да нет же. Конечно, его видно с холма. Фундамент совсем зарос, восточная стена с остатками ворот еще стоит. Но за пару лет крестьяне растащат на изгороди и ее.

– Я должна найти Кристалл. Он не разбился, раз я все еще жива, он рядом. Мир слышит мои песни. Как один год мог превратиться в четыреста… если я вернусь домой, то там тоже пройдет так много лет?

Брендон слушал ее с тем терпеливым и вежливым выражением лица, с которым внимают детскому лепету или речам умалишенных. Но потом он бросил взгляд в пламя и резко спросил:

– Кто ты, Эшлин, девица, вызывающая дождь?

Она вытерла слезы рукавом, выпустив из пальцев косу. Представляться после всего произошедшего было как-то странно.

– Эшлин из семьи Муин рода Ежевики племени Дин Ши.