– У людей все странно. Зачем им говорить со мной, если не нужна правда? Ведь так можно просто сочинить то, что я им сказала.

– Им нужна правда. Но они не умеют читать мысли, Эшлин. И если они узнают правду о тебе… сейчас ты деревенская неграмотная девушка, которая не могла бы одолеть ученого мага, даже если б захотела. А будешь чудовищем, способным полмира поставить вверх дном.

– Если бы могла – то именно поставила бы, постучала рукой по дну и нашла, наконец, в этом старом ведре Кристалл.

– Не пробыла в нашем мире и недели, а уже называет его старым ведром!

– Скажешь, что новое? Так менее обидно?

– Не важно, – встрепенувшийся было от мрачного оцепенения Брендон снова поник. – Вот что. Ты дашь мне студенческую клятву. Ты же обещала во всем меня слушаться.

– Во всем, что касается учебы.

– Так и клятва будет не брачная, а университетская. Это магический контракт на обучение, который завершится, когда я признаю, что передал тебе все знания, которые хотел. И смогу быть твоим представителем в официальных случаях, как это полагается для сирот.

– Я не сирота и не желаю об этом лгать!

– И не лги. Скажешь инквизиторам «моих родителей нет в этом мире».

– Хорошо. Ты решил, что клятва в гуще этих цветов будет крепкой? – удивилась Эшлин, подмечая вокруг себя разноцветные кивающие головки. Розоватые, рыжие, желтые, белые, пурпурные соцветия показывали языки магистру и его будущей подопечной. Будто дразнились.

– Цветы? Какая разница? – ворчливо заметил Брендон, оглядываясь на полукруглую ступенчатую клумбу.

– Кусающий змей – это насмешка сильного. Когда понимаешь, что тебе покровительствует кто-то важный, или хочешь ответить «нет» свысока. Не подходи ко мне, а то получишь, как-то так.

– Не знал. У нас эти цветы зовут «львиным зевом». Но вполне подходит. У нас не так много времени, пока инквизиция наслаждается обедом.

– Если бы я заказала столько еды, то и до завтра бы не справилась.

Брендон усмехнулся, представив, как Эшлин проваливает экзамен на инквизитора, который заключается в поедании бараньего жаркого. Впрочем, это были досужие шутки, про магистра Эремона он слышал много баек совсем другого свойства. И предпочел бы, чтобы сейчас сюда прислали менее искушенного в расследованиях и въедливого человека.

– Протяни руки ладонями вверх. Я не знаю, как ты будешь использовать то, что я тебе дам, не умея писать, но традиция есть традиция. Как зовут твоего отца?

– Каллен.

– Я магистр Брендон Бирн, беру в ученики Эшлин, дочь Каллена, чтобы передать ей основы магической науки и наставить в постижении внутренней магической силы, которая дана ей судьбой. Клянешься ли ты, Эшлин, дочь Каллена, постигать науки с прилежностью, слушать наставника, соблюдать правила Университета Дин Эйрин и законы королевства, где он расположен?

– Клянусь, – ответила Эшлин и увидела, какое удивление отразилось на лице Брендона, когда по аккуратно вложенному ей в протянутые руки перу проскользнула синеватая искорка. Оно разом избавилось от потертостей и стало выглядеть так, будто его только что выдернули из гусиного крыла.

– Что это?

– Клятва. Мои слова и здесь сохранили свою силу. Хоть и не такую большую. Оно вернуло свою суть. Видимо, в просторах твоей сумки обтрепалось.

– И без меня никому ни в чем не клянись!

– Хватит с меня клятв. Только не пропадай. Я почти привыкла быть Эшлин, от которой ушел жених. Не хотелось бы становиться Эшлин, от которой сбежал учитель.

– Все в твоих руках, – мрачно хмыкнул Брендон. – Идем обратно, пока не пошли слухи, что я увожу студенток в библиотечные кущи для подлого грехопадения.

* * *

В это время инквизиторам уже принесли мясо и горшочек репы в желтой сырной шапке. Магистр Эремон брал сочные куски мяса за косточку, макал в подливу и, запивая глотком вина, улыбался все шире.

Ласар смотрел на репу так, будто она была магом-убийцей. Он не мог понять, как учитель может сохранять аппетит, когда они даже с ректором не поговорили, не говоря уже о первом допросе. Учитель же расправлялся с барашком и, поймав служанку, намекнул ей, что пирог тоже стоит принести. Без него стол смотрится сиротливо.

Девушка отчего-то побледнела и бросилась на кухню. Ласар подумал, не отравить ли их решили, чтобы отвадить от университетских тайн, но вскоре девица появилась с пирогом. Тоненький хрусткий слой теста был тарелкой с бортиками, а на ней возвышался целый холм яблочной начинки, сочной, ароматной, с корицей и тонкими, нежными кляксами карамели. Такого даже учитель не ожидал, судя по тому, как восхищенно он цокнул языком.