– Друг мой, ты отлично справился, беседуя с мертвым, теперь снова попробуем потренироваться на живых.

– Но, магистр-инквизитор… – Ласар аж подпрыгнул от такого вступления, но тут же приземлился обратно на скамью, так как Эремон бесцеремонно дернул его за плащ.

– Не перебивай. Когда мы вернемся, придется тебе выучить труд Марка Аврелия. Пусть в такие моменты, когда хочется бежать впереди мысли и старших, в голове всплывает мудрость стоиков. Как я уже сказал, нам предстоит беседа с девицей Десмонд. Я хочу, чтобы ее провел ты.

Брови Ласара изобразили какой-то замысловатый танец, но он уже давно знал, что, прежде чем ему дадут хоть крупицу воли, придется выслушать кучу советов.

– Ты найдешь девицу сам и попросишь ее прийти в «Лосося». Убедишь, а не призовешь силой. Я хочу узнать, что она скажет участливому товарищу, а не суровому представителю закона. Каждую минуту этого разговора помни одно – возможно, именно она спровадила своего учителя к вечному покою на леднике. Такие тихони часто таят внутри магию, которая им слабо подчиняется, но в момент страха, скорби или ярости вырывается наружу, и всплеск этот убивает. Иногда целые деревни.

– Тогда она попытается меня убить? – нахмурился и приосанился одновременно Ласар.

– Учись чувствовать того, с кем говоришь. Не стоит пугать подозреваемого до смерти. Особенно до своей.

Выслушав то, что ему полагалось сделать, ученик инквизитора оставил учителя наслаждаться пирожком в одиночестве и направился к женской коллегии, искренне надеясь, что входить туда и искать девицу Десмонд не придется. Ему повезло. Девушка явно шла с алхимии – в руках у нее был закопченный котелок, в волосах, криво заплетенных, застряла соломинка.

– Позволите отвлечь вас?

Мавис вздрогнула и крепче вцепилась в котелок, словно решила закрыться им. Внимание незнакомца ей явно не нравилось.

– Так отвлекли уже, чего ж.

Прозвучало не слишком приветливо. Ласар подумал, что зря считал в детстве, что труднее всего разговорить тетю Мэйбл. Тетушка, прозванная в его семье горгульей, была по сравнению с этой девицей общительной милашкой.

– Торопитесь?

– Куда мне торопиться? Сейчас каждый к учителю идет. А кто дело профессора продолжит, я пока не знаю.

– Тогда, может быть, вы расскажете, чем он занимался? А то все, что я до этого слышал, – слишком мудреные слова. Мы с магистром Эремоном хотели бы поговорить с вами в «Королевском лососе» за кружкой чего-нибудь теплого.

Мавис шумно вздохнула, звякнув котелком, продолжая смотреть не на Ласара, а куда-то над левым его плечом. Видимо, она оценивала неизбежность допроса и смирялась с его необходимостью.

– Можно, я положу это? С алхимическим добром шутки плохи.

– Когда я учился, эти котлы запрещали даже выносить из учебного зала. Я подожду. Мне важно найти убийцу, вам ведь тоже? – Ласар добавил своему голосу юношеской горячности и простодушия. Может быть, признав в нем недалекого, равного себе… и тут его будто оса ужалила. С чего вдруг он решил, что Мавис глуповатая? Из-за того, как она говорит? Глуп тот, кто считает, что медведь неуклюжий увалень, – он просто ни разу не убегал от медведя.

Девушка переступила с ноги на ногу, потрепывая свободной рукой передник из грубого льна. Очень ценная вещь для алхимика, который не хочет однажды выйти из аудитории в одежде с художественными дырками.

– Мне бы сначала знать, останусь ли я здесь. Меня профессор Дойл взял против слова ректора. Ну я так думаю.

– Чем же вы не понравились Горту Галлахеру?

– Нахрен его послала, – тихо ответила Мавис.

И тут Ласар чуть не прикусил язык от удивления.

– Вот вы сейчас с таким же лицом стоите, как он стоял, – в голосе Мавис впервые с начала разговора появилась живая нота. Она даже чуть улыбнулась – или показалось.

– И вы все равно остались здесь?

Мавис вздохнула, принимая полную невозможность избавиться от разговора, пока этот инквизитор не выспросит все. Возможно, при свидетелях она бы молчала. Но наедине отвечала, хоть и нехотя.

– Он нас с профессором из сна забирал. Испытание, помните? Там что-то случилось, и мы в пещере заблудились. Я же тогда не знала, что он не сон и не морок, а ректор. Когда он пришел, мне сказал, что у меня сил нет, я должна перестать ключ искать и возвращаться, – сама не знаю, что нашло. «Нахрен, – говорю, – пошел». И вдруг стены вокруг затряслись, камни стали падать, и ключ мне прямо в руки с потолка упал. А профессор Дойл почему-то в обмороке оказался, его потом долго в себя приводили. Я, когда проснулась, думала, что меня точно не возьмут. Вот… котелок надо положить. Подождите.