Все еще ошарашенный тем, что увидел и почувствовал, Брендон шел по тропе к домику вслед за Эшлин. Ее рыжие пряди, выбившиеся из косы уже давно, плясали по спине в такт шагам, песня истаяла до еле слышного напева, сбивчивого, как мелкие ручейки на обочине после грозы. Песня словно жила сама шлейфом, как хорошие духи. Брендону просто необходимо было увидеть глаза Эшлин, убедиться, что это действительно она, но он не посмел ее остановить. Эшлин остановилась сама, развернувшись так стремительно, что оказалась в его растерянных объятиях.

– Я сильнее. Я сильнее его, ты видел?! Видел?! Я…

Брендон видел только ее сверкающие торжеством глаза и высоко задранный нос. А еще он чувствовал живое мягкое тепло ее плеч и спины под тканью платья, ее руки, уверенно лежащие на его груди, ее веселое упоение победой… над кем? И не хотел, совсем не хотел магистр Бирн думать ни о чем, кроме скачущей в сердце бешеной саламандры, рождающей тягучий жар внутри.

Так и не решив для себя, радоваться или горевать от того, что это просто видение, сон во время испытания, Брендон притянул девушку к себе и поцеловал, оборвав фразу на полуслове.

Эшлин чувствовала, как бьется сердце, как ощущение силы наполняет ее радостью. Хотелось забраться на самый высокий холм и кричать, чтобы об этом услышали все. «Я и без Кристалла могу победить! Моя песня сильна даже в камне! И фоморам не совладать с такой мощью!» Она обрушила свой восторг на единственного доступного зрителя, но не успела договорить, как оказалась в объятиях Брендона, а губы ее соприкоснулись с его губами. «Почему магистр Бирн пахнет смолистым летним днем среди сосен? Он ведь вечно с книгами, должен пахнуть ими…» – пронеслось у нее в голове. А потом она вдруг отшатнулась, испуганно нахмурившись.

– Это… тоже испытание?

Брендон резко отстранился, разжав руки. С таким смятением и растрепанными светлыми волосами он казался гораздо младше, чем в университете. Больше похож на Брадана.

– Нет, это не испытание, – магистр, обогнув ее, пошел вперед, неловко спотыкаясь на травяных кочках, понятия не имея, что ждет там дальше, в этом домике. Лишь бы убежать от нее и от себя. И от своего поступка. И от своих чувств.

Эшлин на мгновение застыла, потом догнала его и пошла рядом по траве и сосновым иглам.

– Тогда… зачем? Ты же не знаешь меня. Ты сам говорил.

– Хотел поблагодарить за то, что спасла меня, – Брендон ляпнул очевидную глупость, лишь бы хоть как-то вывернуться. Мысленно он уже призвал на себя все кары небесные. Учитель с ученицей – немыслимо, но еще хуже – что она явно вспомнила своего друида. Опять начнет его видеть.

А он не тот. Он просто похож.

Эшлин закусила губу и почувствовала, как вспыхнули уши. Это чувство… это прикосновение было куда ярче, чем благодарность. От него веяло тем самым желанием оказаться как можно ближе, что толкнуло ее отдать Брадану Кристалл. Только в этот раз прикосновение было жарче, будто искра того костра под звездами разгорелась за четыреста лет. Шумел ветер, поскрипывали сосны. Пахло речной водой и медом. Среди людей было совсем по-другому, а здесь каждое чувство громче, оно отражалось, будто эхо. Люди торопятся там, где ши наслаждаются каждым мгновением.

– Значит, у людей принято так благодарить? Я запомню, – Эшлин скрывала за обычной полушуткой горькое, как полынный отвар, чувство. Это сон. Видение. Неправда. Этот человек – просто человек. Просто. Нужный только для того, чтобы помочь найти Кристалл. Ей было совсем не страшно. Не одиноко. И сейчас совсем не хотелось, чтобы он не бежал впереди, а взял ее за руку. Или…

– Так принято благодарить за спасение жизни… – Брендон был уверен, что вряд ли кому-то в мире людей доведется спасти жизнь этой неугомонной ши, так что ее поцелуй никто не украдет нечаянно.

– Я запомню. Ты идешь так, будто знаешь, куда идти.

– Я просто иду вперед по тропе. Но ведь от тебя зависит, что я увижу дальше

– Почему от меня? Мы же идем вместе. Или ты решил оставить меня здесь с ключом, к которому нет двери?

– Это твое испытание, и ты создаешь этот мир, – ответил магистр, продолжая шагать вперед.

Эшлин поняла, что внутри у нее просыпается упрямая обида, которая, кажется, и ветер заставляет качать сосны сильнее.

– А как быть, когда тебя спасает юноша? Вы придумали благодарность на такой случай?

Брендон остановился и обернулся, явно решительнее, чем был минуту назад. Глаза Эшлин блестели, а ветер трепал у щеки рыжую прядь, щекоча ею губы.

– Дева Эшлин, прости меня за недостойное наставника поведение. Твоя красота может сразить сердце любого мужчины, будь он рыцарь или маг… – Брендон говорил и сам с изумлением слушал свои слова, которые он в юности вычитал в каком-то глупом рыцарском романе. И как в кошмарном сне, эти напыщенные фразы цеплялись за язык, мешая сказать что‑то намного более искреннее.