Аодан приосанился.

– Вышло так, что я немного знаю историю баронессы Сэвидж, поэтому говорить о ней мне было бы нехорошо и нечестно, – сказала Эпона. – Я уверена, что Вернон Фокс, руки которого сильно испачканы чернилами, – либо инквизитор, либо целитель, потому что это две профессии, в которых пишут много и постоянно. С его внешностью нам легко представить себе инквизитора, но… я думаю, что он целитель.

Худой юноша улыбнулся, улыбка у него оказалась приятная:

– Леди Горманстон совершенно права и весьма учтива. Она не озвучила еще один свой вывод, но он остался в выражении ее лица: я слаб здоровьем с детства и стал целителем, чтобы помочь себе самому и мне подобным.

– А значит, Коннор Донован – инквизитор, хоть и не похож! – торжествующе заключила Кхира и почти хором с ней – еще один парень из новеньких, рыжий, как Эшлин. Старшие негромко рассмеялись и зааплодировали. Коннор широко заулыбался.

– Похож. Инквизитор должен быть сильным, не только умным, – негромко и чуть тоскливо сказала Эпона. Эшлин подумала, что все же у людей многое плохо устроено. Вот хочет Эпона стать инквизитором – и стала бы. Чем она хуже собственного брата, напыщенного и противного? Да ничем, лучше намного.

Размышляя и скрываясь, как и хотела, в тени Эпоны, она отвлеклась и вдруг почувствовала пристальный, хоть и мягкий взгляд. На нее смотрела Монгвин Сэвидж.

– Ну что же ты, девушка, выйди чуть вперед, стесняться не нужно, а я хоть взгляну на тебя, – баронесса говорила ласково и при этом как старшая сестра с младшей, так сама Эшлин когда-то говорила с людьми, благословляя их в праздники. – В этом испытании есть веселье и нет обиды, правда?

Голубые глаза Монгвин смотрели светло и словно чуть сквозь Эшлин, на гладком лбу виднелись ранние морщинки, какие бывают, если щуриться, напрягая взгляд. «Она плохо видит», – поняла ши. Вспомнила, как смотрели филиды, толкуя закон, как провидцы-судьбознатцы из семьи Ивэр, тиса, склонялись над колыбелью – ох, как же она не любила одну из таких провидиц… И не удержалась.

– Ты гадалка, Монгвин. Ты знаешь судьбы.

«Не говори, не говори мою!»

Баронесса чуть поклонилась. Остальные захлопали.

– Ты ответила верно, девушка издалека, – голос Монгвин оставался мягким и чуть грустным. – Я мантика, ученица матушки Джи. Мы не выдаем чужих тайн без нужды и не лжем даже врагам.

Эшлин поняла ответ и благодарно посмотрела на девушку.

– Что ж, а пэйви останется при Дин Эйрин даром есть хлеб? – рассмеялся Фарлей. – Как всегда вы и делаете… воровской народец.

Коннор чуть шагнул вперед, Нелли коснулась его руки и рассмеялась тоже. Незло, беззаботно.

– Все так, юный лорд, где уж простой пэйви уметь что-то, что заметит такой важный господин. Только вот в моей власти сегодня дать тебе испытание – не исполнишь, так и не станешь студентом, обычай есть обычай. Наш народ слушает старших, и я послушаюсь ректора, а то тебе бы несдобровать… но ты всего лишь разберешь к праздничному столу пшеницу и чечевицу, отделив одно от другого. Правда, Коннор, там чуть ли не бочонок случайно смешали? Ой, не случайно?

– Да уж не меньше, – подтвердил Коннор. – Я провожу студента Горманстона к сараюшке с крупами и бобами – чтобы не заблудился.

Лицо Фарлея было… сложным. Нарастающе сложным. Правда, у него хватило то ли ума, то ли чутья не возмущаться – скорее всего, понимал, что будет еще хуже.

– Вы ведь позволите мне помочь лорду Горманстону? – мягко спросила Эния. – Я служу их семье, и это мой долг.

– Ты должна знать, красавица: в Университете Дин Эйрин все студенты равны друг другу, меж них нет слуг и господ, принцев и бродяг, – ответил ей Вернон Фокс. – Твой бывший господин в этих стенах не господин тебе более.

Лицо Фарлея перекосило сильнее.

– Но если у меня есть иная причина помочь, которую я не хотела бы говорить при всех? – мило смутилась Эния и даже покраснела. – Меня учили, что девушка не должна говорить такого первой…

К счастью, лицу Фарлея было попросту некуда усложняться. Эдвард Полведра присвистнул и зашептал что-то Аодану, Кхира едва не запрыгала от восхищения, а Эпона почему-то грустно вздохнула, ни на кого не глядя.

Мавис так и молчала все время. Кокон ее молчания словно говорил «меня здесь нет». Это чувствовали и старшие тоже – по крайней мере, Эшлин так думала.

– Что ж, если все так – помоги ему, разберите крупу от чечевицы вдвоем, – усмехнулся Коннор. – Сейчас дадим испытания и остальным. Окончить все надо до колокольного звона к ужину. Помогать другим можно, но и себя не забывайте. Плохая примета – не успеть до колокола.

Почему-то Эшлин хотелось получить свое задание-испытание от Монгвин Сэвидж, но к ней подошла пэйви.