Приветствуя смотрителя кивком головы, Брендон усмехнулся своим мыслям. Скоро друиды и ши начнут мерещиться на каждом шагу, так недалеко и до Бетлемской лечебницы, где держат магов, повредившихся умом и опасных для других. Что потом? Камни превратятся в фоморов и забегают за ним по двору? Тогда он сам сдастся в лечебницу.

В хранилище вела тяжелая дубовая дверь с железными засовами, выкованными так витиевато, словно создавал их не кузнец, а художник. Стоило им приоткрыться, как внутрь, опережая Брендона, прямо по его ногам проскользнула белая кошка. Это пушистое гибкое создание язык не поворачивался назвать животным. Жена профессора Аль-Хорезми обращалась с ней как с высокородной госпожой, и сам профессор был с кошкой необычайно вежлив.

Брендон нахмурился. Не хватало только, чтобы кошка пострадала, наткнувшись на что-нибудь ядовитое или огненное.

Кошка юркнула в темноту и пропала, брезгливо дернув хвостом на «кис-кис». Перед Брендоном раскрывалось огромное помещение со стеллажами и сводчатым потолком, который гулко отражал шаги. В каждом шорохе мерещилась белая кошка, которая вот-вот коснется того, что ее испепелит. Объясняться после этого с Ферузой Аль-Хорезми при всей ее кротости Брендон бы не решился. Проще казалось сразу уплыть на другую сторону земли – там антиподы, псоглавцы и человекокони. Возможно, они будут к нему добрее.

Брендон, продолжая монотонно звать кошку, пошел налево вдоль стеллажей, мимо сундучков, ящиков, футляров и просто скопления странных вещей разнообразных форм и размеров. Бросил рассеянный взгляд на чашу друидов, раз уж мысли об этом утраченном знании бродили в голове. Медный, изрядно покрытый зеленцой сосуд, на стенках которого были изображения фигур с поднятыми руками, стоял на месте. По легендам, чаша умела объединять силу стихий и даже отличать правду от лжи. Но, судя по всему, это была лишь легенда – разбудить силу чаши не мог никто в Дин Эйрин.

Друиды, друиды… и тот неизвестный юнец из их Круга, к которому Брендон, сказать уж правду, безотчетно ревновал все сильнее. Как раз четыреста лет назад начался их закат. Нескольких, помнится, нашли убитыми – возможно, какие-то внутренние дрязги Круга, – остальным объявил войну на уничтожение некий не в меру ретивый королевский советник в паре с легендарным Даймондом Неспящим, основателем королевской инквизиции. Жестокие времена, что делать. Друиды продержались недолго. Вполне возможно, они действительно приносили людей в жертву, в этом случае их не слишком жаль, жаль лишь утраченных знаний, которые никто не подумал сохранить. Жаль священную рощу, особенно дуб, срубленный и сожженный Даймондом Неспящим.

Брендон склонился к чаше, чихнул от пыли и тут же услышал грохот через три стеллажа от себя. Он уж точно не мог устроить подобные разрушения!

Несколько очень быстрых шагов – и ему открылась именно та картина, которую он боялся застать. Точнее, почти та. На полу лежала черная каменная шкатулка с откинутой крышкой, из которой вывалилось что-то блестящее, похожее на украшение. На полке, где, видимо, шкатулка только что стояла, удивленно перетаптывалась с лапы на лапу белая кошка. К счастью, живая и невредимая. Однако едва Брендон нагнулся, чтобы поднять упавшее, четырехлапая дама спрыгнула ему на спину, оттуда на пол и на всякий случай отбежала подальше. Потом оглянулась. Магистр мог поспорить, что с высокомерным любопытством. Ее желтые глаза светились в полутьме, отражая огонь фонаря.

Он не сразу понял, отвлекшись на кошку, что именно поднял с пола. А когда понял – едва не уронил обратно. В ушах зашумело, перед глазами почему-то промелькнула пещера из сна и тропа к домику над скалой.

В руке у магистра Бирна лежал полупрозрачный, очень красивый вытянутый кристалл, оправленный в тонкие серебряные ветви ежевики и еще какой-то травы. Внутри кристалла перемигивались, мерцали синеватые искорки.

Кошка торжествующе мяукнула и принялась вылизывать лапу.

* * *

Камень над родником растрескался, раскачиваясь, дрожа сильнее и сильнее, словно какая-то чудовищная сила пыталась вырваться из него наружу. Трещины сочились водой, и эта вода закипала – пар вырывался струйками вверх. С троих слетело все злое веселье. Эшлин отскочила. Почему-то – она вспоминала это потом – в ней не было страха перед дрожью камня, хотя она никогда такого не видела раньше.

– Бойл, чтоб ты провалился, это не девка из деревни, это магика! Студентка! – один из троицы отмер и схватил облитого водой приятеля за плечо, оттаскивая назад. – Он нам запрещал! Пошли! Быстро, валим отсюда!

Названный Бойлом что-то бурчал, но, кажется, водная процедура от Эшлин его отрезвила. Третий приятель, кажется, самый трезвый, сдернул с головы шапку, украшенную зелеными перьями, и неумело, но старательно раскланялся:

– Девица, я прошу прощения за моего друга, он немного перебрал в честь праздника. Вы это… уймите камешек-то. А мы пошли. Может, я вам того… водицы наберу?

– Вон. Пошли. Пока. Камень. Не сорвался. С места, – раздельно проговорила Эшлин. – Вон. Пошли.