– Даже так лучше, чем у Горта. А сейчас… у меня осталось немного сил, не могу смотреть на твои раны. Пусть целителем я не была, но лунный мох облегчает боль и заживляет тело. А раз так уж вышло, что часть его за меня зацепилась…

Гьетал кивнул:

– Попробуй. Здесь, даже если ты меня убьешь, никто не увидит. Просто тебе станет одиноко и скучно.

Эшлин отцепила от платья потускневший серебристый комочек мха, подхваченный в гробнице, положила его перед собой так, чтобы он оказался в свете лампы, и запела. Песня здесь звучала громко, даже если едва открывать рот. Мох из зеленоватого становился все белее, потянулись вверх стебельки с крохотными колокольчиками на верхушках, а потом он засветился тем неясным холодным светом, что подарил мху название.

Радость длилась недолго. Эшлин чувствовала, как от напряжения кружится голова, но легко возникшие ростки все равно склонялись и так же стремительно увядали. Чем отчаяннее неслась к каменному потолку песня, возвращающая жизнь, тем быстрее увядал мох, пока вовсе не рассыпался в пыль весь, смешиваясь с песком.

Эшлин зажмурилась и зло ударила кулаком по песку. Рука увязла. Под слоем воды и камней силы покидали каждого из Дин Ши.

Выхода не было.

* * *

– Я понимала, что Эшлин многого недоговаривает. – Эпона говорила уже спокойно. – Такого не ожидала, конечно. Я думала, она просто сбежала из семьи и скрывается под чужим именем, надеясь на защиту Дин Эйрин. Жаль, что она мне не доверилась.

– Ты не испугалась бы? – спросила Мавис как-то бледно, как все, что она говорила.

– Нет. Я не видела зла от ши. Только от людей. И она уже моя подруга. Это тоже важно.

– Я видела и от ши, и от людей, – задумчиво сказала Мавис.

– Значит, есть хорошие люди и хорошие ши. И наоборот, – воодушевился Эдвард Полведра. – А еще она моя подруга тоже.

– Это дом ректора, – непонятно ответила Мавис. Поймав недоуменные взгляды, пояснила: – Тростник. У дома ректора. Если вы туда пойдете…

– Мы! Ты же тоже с нами!

– Если мы туда пойдем, он нас увидит. Тем и кончится.

Эдвард задумался, Эпона тоже.

– Знаю! Его надо отвлечь. – Эдвард вскочил. – Эпона, у меня идея. Ты можешь прийти к ректору и признаться ему в любви?

Эпона смерила жениха таким взглядом, что более самокритичный юноша постарался бы зарыться в каменный пол склепа.

– Лучше ты, – посоветовала она. – Тогда он, по крайней мере, будет какое-то время думать, свихнулся ты сейчас или давно.

– Я пойду, – сказала Мавис. Оценила направленные на нее взгляды: – Эшлин сделала мне венок. Красивый. Что непонятно? Я тоже хочу ей помочь. Я не буду признаваться ректору в любви. Я скажу, что мой отец ши. Вот.

Для нее это была длинная речь. Эдвард пробежался по склепу, собираясь что-то еще сказать, оперся рукой на гроб и вдруг словно подавился воздухом и замер. Обе девушки вскочили.

– Друг мой, – Эдвард смотрел на Эпону. – Здесь при мне это дитя крови ши упоминала тростник. Вспомни его свойства – он хранит невысказанные слова. Разве Катбад не учил нас с тобой слушать?

Он покачнулся и стал сползать по гробу вниз. Сполз он на руки влетевшему в склеп Аодану.

– Да вашу же… прости, Эпона! Одного оставить нельзя. Что у нас опять?

За ним быстро вошла Кхира и привычно уже подхватила Эдварда с другой стороны. Что-то в них было от родителей с ребенком-переростком.

Усаженный на скамью Эдвард потряс головой и изумленно улыбнулся.

– Слушайте, все так интересно! Понимаете, меня в некотором смысле зовут Филитиарн.

Кхира одновременно с ним шептала Эпоне на ухо встревоженно, та кивала.

– Эдвард, магистра Бирна уже отправили в Бетлемскую лечебницу. Ты соскучился, что ли? – уточнил Аодан. – Все, не могу я так больше это слушать на голодный желудок. Мавис, здесь есть и пить можно или предки обидятся?

Мавис молча выложила из сумки ореховый пирог, сыр с травами в чистой тряпице, заранее нарезанный ломтями, сконы и бутыль с вином, укутанную, как младенец.

– Я готовлю, когда волнуюсь, – пояснила она. – И подумала, что пригодится. Ешьте. Только дураки обижаются, когда люди голодны. Предки учителя не дураки. Потом все уберу.

Почти хором с ней Эдвард радостно возгласил:

– Я же не сумасшедший! Просто я немного Филитиарн, ученик друида Катбада. Очень умный. Был. Потом меня убили в пещере. Эпона, ты страшно похожа на моего, то есть его лучшего друга Нуаллана. Просто ты младше и, ну, девушка.

Снаружи таким чистым, ясным голоском запела малиновка – странно для позднего вечера, – что Эпона, уже открывшая рот ответить что-то по обыкновению колкое, вдруг замерла. Она слушала птичку так, словно та рассказывала ей некую тайну. Очень важную тайну.

Кхира внимательно посмотрела на подругу и налила ей вина. Потом налила Эдварду. Потом Аодану, Мавис и, подумав, себе.