Тростник повторял одно и то же, как ученая галка. Только когда Аодан убрал тростинку, поняв, что большего не услышит, все смогли выдохнуть.

– Теперь я понял, почему с тростником о тайнах никто не разговаривает! – прошептал Эдвард. – Будто покойника вызвал. Железный засов. Живые. Значит, там не одна Эшлин? Упадет стена…

– Кто бы там ни был, ломать дверь в грот под носом у ректора – плохая идея, а отвлечь его так, чтобы он не сразу обнаружил пропажу, мы не сможем. Надо, чтобы он уехал из Дин Эйрин, – сказала Эпона. – Но ждать нельзя.

– У меня есть мысль! – подскочил со скамьи Эдвард. – Давно не посылал отцу писем. Правда, придется за это заплатить и быть более хорошим сыном, чем я обычно.

Мавис не поняла, почему герцог Баллиоль чем-то им поможет. На охоту он, что ли, ректора пригласит. Но Эпона и Аодан, кажется, знали что-то, чего не знала она.

– Точно! – обрадовался Аодан.

– Молодец ты! – обрадовалась Эпона. И дернулась зажать себе рот – надо же, вслух похвалила Эдварда.

А потом Мавис увидела свиток, который Эдвард достал из сумки, и лицо ее вытянулось от удивления. Золотая печать на нем могла принадлежать только одному человеку в королевстве.

* * *

– Я рад, что вы не попросили кого-нибудь убить, – искренне сказал Брендон. – И даже содействовать. Я ожидал худшей просьбы. В этом клянусь охотно – насколько в моих силах, конечно.

– Ну, смерть при побеге избавит вас от клятвы, – Гай Невилл улыбнулся своей приятнейшей улыбкой. – Вы хорошо развиты физически и умны – все еще. Не удивляйтесь, я знаю подобные вашей натуры и удручающее воздействие на них кварца на запястье и унылейших словес брата Игнациуса – услышите еще. Через неделю ваше желание бежать, спасать и мстить станет чуть меньше. Через месяц вы перестанете об этом думать. Через год… ну вы меня поняли. Вас как вас уже не будет.

– Верно ли я понимаю, что вы избежали этой участи?

– Я – особая форма душевнобольного. Со мной Бетлему не справиться. Но вряд ли вы мне позавидуете. Зависть к чужой способности или имуществу держится ровно до вопроса – а хотите ли вы поменяться с тем, кому завидуете, жизнями полностью?

Брендон невольно улыбнулся. Полная дикость – ему было интересно разговаривать с величайшим злодеем своего времени. Ну ладно, не величайшим, в глазах Брендона Горт Галлахер мог бы и оспорить это первенство.

– Так вот, вы хорошо развиты физически и умны. Поэтому шанс выбраться у вас есть. Но при одном простом условии – на вас не должно быть кварца. Он притупляет реакции, как вы могли заметить.

– Надеюсь, вы не предлагаете отрубить мне руку?

– Никоим образом. Разве вы видите здесь топор? А вот перочинный нож вам действительно предстоит отыскать и, простите мою манеру называть все своими именами, украсть.

Брендон представил себе отрезание руки перочинным ножом и уже не мог прогнать это видение.

– Дайте руку. Не бойтесь, – пальцы целителя и убийцы пробежались по кисти Брендона, ощупывая суставы. – Мы надрежем вот здесь. Это больно, но многое больнее. Когда эта связка перестанет держать сустав, вывихнуть большой палец будет легче легкого. Я помогу. Кисть как бы сложится вдоль и покинет наручник.

– И дальше?

– Ну угадайте, магистр Бирн. Вплавь – утонете. На лодке – нужно двое, а лучше четверо с веслами, да еще и лодку украсть. Остается…

– Канатная переправа.

– Спасибо, что не разочаровали меня. Вот с ее помощью можно попробовать. Путь опасный и крайне дурно пахнущий в прямом смысле. Зато другого нет.

Гай Невилл улыбался легко и беззаботно. Словно предлагал славную игру.

* * *

Рэндалл шумно выдохнул и рухнул на колено. Светящаяся сфера, мерцавшая перед ним, рассыпалась множеством искр, постепенно тающих в воздухе. Горт наблюдал за ним из ректорского кресла. Вечер еще только начинался, но в кабинете ректора была полутьма. Солнце уходило с этой стороны еще в полдень.

– Уже лучше. Чужую силу труднее держать, чем свою, верно?

– Да, – сквозь громкие попытки восстановить дыхание после сильнейшего напряжения сил ответил Рэндалл.

– Подойди и сядь. Скоро то, чему я тебя учил, пригодится в настоящем деле.

Рэндалл поднялся и нетвердым шагом, как хмельной матрос, добрался до скамьи у стены. Горт держал в руках обсидиановую шкатулку и бережно стирал с нее пыль белым платком.

– Друиды опять дают о себе знать. Память о них прорастает, как сорняки через камни дорожки. Мало кто знает, что этот друидский круг, творивший злое волшебство в холмах, где основан Университет, натворил на самом деле. Я говорил, что в любой момент мы можем встретить гостя из другого мира, и придется повторить то, что сделали наши предки. Мы нашли последнюю гостью. Понимаешь, что это значит?