При виде раздетой блондинки с собственной кровати он одарил ее ироничной улыбкой и развел руками:

— Эльза, не сказать, что ты вовремя, но как ты здесь очутилась?

Девушка куталась в пальто и собиралась жалобно разрыдаться.

— Открыто было… — шмыгнула она носом.

— И что ты здесь делаешь? — спросил Зак, ни капли не смутившись из-за абсурдной ситуации.

— Не задавай дурацких вопросов, — зло сцедила я. — Тебя ждет. Видимо, из нас двоих уйти стоит мне. Не буду портить вам вечер.

Обойдя его по дуге, носком ботинка я случайно пнула злосчастное платье и чуток в нем увязла. Пришлось скакать на одной ноге, чтобы избавиться от прицепившейся тряпки, но строго по направлению к выходу. Закари, правда, нагнал сразу, только успела отбросить платье. Он мягко сжал мой локоть и попросил:

— Марта, остановись. Эльза сейчас уедет.

— Не надо ради меня выгонять подружку, Торстен. — Я вырвалась и кивнула в сторону спальни: — Иди, не вынуждай даму ждать.

— Эльза мне не подружка и знает об этом. И я просил ее сюда не приезжать.

— Ох, извини! — Внутри с новой силой вспыхнул гнев. — Забыла, что в твоем мире постель не подразумевает отношений. Вообще, удивлена, Торстен, что ты помнишь ее имя.

— Варлок, да что с тобой?! — сорвался он. — Это нелепое недоразумение! Над ним посмеяться надо! Почему ты бесишься, как будто я тебе изменил?

— Потому что ты не можешь мне изменить, а я все равно чувствую себя полной дурой! — рявкнула в ответ.

Мы в ярости смотрели глаза в глаза. Вокруг разливалось такое напряжение, словно еще чуть-чуть и дом разлетится на кирпичики, а потом весь город. И, возможно, планета.

Настроение Закари вдруг поменялось. Лоб разгладился, брови изогнулись и в глазах появилось странное выражение. Он словно не верил, пришедшей в голову мысли.

— Марта, ты что… влюбилась?

Эти слова, словно звонкая пощечина, мгновенно вернули мне чувство реальности. Я смотрела в его лицо, чистое, без единого напоминания о болезни, на пунцовые губы, на сережку в ухе… И меня накрыла волна удушающего страха.

— Все, Торстен! — выпалила я. — На этом конец.

— В каком смысле? — Его голос изменился.

— Пора сказать родителям, что мы расстались. Покончим с нашим спектаклем. Он стал нелепым и обременяющим.

— Обременяющим кого? — резковато спросил он.

— Меня.

Перемена в Закари произошла мгновенно. Подбородок поднялся, в глазах появилось хорошо знакомое выражение небрежной надменности. Он всегда так смотрел на меня до праздника поминовения.

— Как хочешь, Варлок, — сухо уронил он. — Говори своим родителям.

— Передашь мои вещи доставщиком, — произнесла я и, кивнув, вышла в холодный коридор.

Дверь тихо закрылась. В ушах звенело, внутри разрасталось тревожное чувство, словно в маленькой квартирке осталось нечто очень ценное, а мне никак не удавалось вспомнить, что именно. Очевидно, мой трезвый разум.

Влюбиться в Закари Торстена — идея хуже не придумаешь. Он будет всем: врагом с привилегиями, лучшим другом, умелым любовником. Возможно, немножко любимым. Пока не заскучает. Скучающий Закари мгновенно теряет интерес, а брошенной девушке остается бежать к настоящей подружке и жаловаться на разбитое сердце.

И кстати, всю жизнь считала, что фраза «разбитое сердце» — нелепа до абсурда. Но что сейчас? В груди ломило и остро требовалась подружка с бутылкой полынной настойки. Или хотя бы вкусняшка. Однако Эмбер в столице проверяла на светлом Генри природное обаяние черных ведьм Фокстейл, а с холодильного короба успела исчезнуть ручка! Ни подругу не достать, ни банку с остатками клубничного льда, с полгода назад спрятанную на самый черный день.

Последнее обстоятельство я решительно попыталась исправить. Сидя прямо на полу перевернутой после сборов комнаты, принялась с помощью магии, матерных слов и ритуального кинжала ковырять крышку. Процесс оказался захватывающим. Особенно меня захватили ругательства. Всех припомнила!

Внезапно клинок застрял в щели. Я застонала, снова выбранилась и потянула костяную рукоять, как репку из земли. С жалобным звуком рукоять отвалилась.

— Да драконью ж мать, и это семейное наследие?! Чего такое хлипкое?  — выругалась я в сердцах и от раздражения потерла переносицу.

Кинжал мне подарила бабуля на шестнадцать лет, а потом ее не стало. Наверное, сейчас она сидела в компании грозной Агаты и неодобрением следила, как внучка оскверняет семейную реликвию Варлоков взломом холодильного ларя.