К завершению трапезы за окном стемнело. Герцог разморенно откинулся на спинку стула, лакеи сдерживали зевоту, утомленные долгим стоянием на ногах, и только Латифа не шевелилась, будто была сделана из цельного куска мрамора.

Стоит признать, что Лайти была удивительно красива – высокая, статная, с огромными глазами, с копной волос, с нежным, но в то же время волевым лицом. Полная противоположность мне. Конечно, Яр и не взглянул бы на меня после нее… Я с грустью покосилась на браслет.

Хозяин дома вытер кончики пальцев о полы халата и, лениво потянувшись, схватил Латифу за руку, прижал ее узкую ладонь к жирным губам.

Какая неожиданная нежность к рабыне! Я заерзала, сделалось неловко, точно я наблюдала что-то стыдное.

Латифа никак не отреагировала, но я все же заметила, как на мгновение сбилось ее дыхание, тень пробежала по лицу.

– Не смущайся, дорогая племянница, – хохотнул герцог, радуясь, что ему удалось меня сконфузить. – Ты должна привыкать смотреть на своего раба как на славную вещицу. Латифа Дания Заира – красивая игрушка. Ее предназначение – радость ее хозяина. Да, моя девочка?

Он потрепал Латифу по щеке, будто породистую собаку.

– Да, – сказала она совершенно неживым голосом, взгляд погас.

Латифа завернула свою душу в непроницаемую броню, спрятала от похотливых лап герцога. Но тело она спрятать не могла. Мерзавец не считает это насилием.

У меня от негодования затряслись руки.

– Дорогой дядюшка, – выдохнула я, изо всех сил удерживая на лице милую улыбку. – Отпустите Латифу сегодня со мной. Я хочу, чтобы она показала мне ваш прекрасный дом. А потом она расскажет мне на ночь одну из великолепных волшебных сказок. Говорят, джинны знают их много-много. Мне так одиноко и грустно, дорогой дядюшка!

Я невинно захлопала глазами, надеясь, что игра удалась. Герцог нехотя выпустил руку Латифы, махнул, мол, иди.

– Бедняжка ты моя, – кисло сказал он. – Надеюсь, к завтрашнему дню ты привыкнешь к новому дому.

Герцог, кряхтя, поднялся с места и, пожелав мне доброй ночи, удалился в свои покои. Латифа осталась стоять там, где стояла. Хафиз тоже не произнес ни звука с тех пор, как понял, что Яр в браслете.

– Так ты покажешь мне дом? – нарушила тишину я.

Мой голос выдернул Латифу из глубокой задумчивости, она даже потерла висок. Без улыбки сказала:

– Идем.

Хафиз, бурча что-то под нос, потащился за нами следом.

На самом деле мне было совсем не интересно бродить по пустынным коридорам имения. Богатый дом пришел в легкое запустение – не из-за нехватки средств, а по причине затворничества хозяина. Его мало заботило, отдраены ли полы, всюду ли вытерта пыль, а слуги, чувствуя безразличие герцога, выполняли работу спустя рукава, лишь первый этаж содержался в относительном порядке.

– Здесь располагается библиотека, – сказала Латифа, отворяя тяжелую дубовую дверь в помещение, где в воздухе витал запах кожаных переплетов и сладковатый аромат старой бумаги.

Она добросовестно выполняла поручение – показывала особняк, но за все время нашей прогулки не произнесла лишнего слова: «Здесь располагается оранжерея. Это лестница в подвал, внизу винный погреб. Желаете посмотреть? Это выход на террасу».

В конце концов у меня скулы свело от ее вежливой холодности. Поняла ли Латифа, что я избавила ее от ночи с герцогом? Или посчитала это счастливым стечением обстоятельств? Я не просила благодарности, но эта учтивая отстраненность была невыносима. Латифа должна стать моим союзником, а она видит во мне лишь рабовладелицу. Особенно после того, как я отправила Яра в браслет.

Я решительно зашла в библиотеку, надеясь, что здесь, как и в моем доме, оборудовано место для чтения, и не ошиблась: здесь стояли диван, кресла, низкий стол. Можно поговорить без посторонних ушей. Магические светильники, уловив движение, зажглись сами собой.

– Присядем?

Я опустилась на одно из кресел и тут же поняла, что зря: я почти утонула в нем. Незначительная фигура, пытающаяся изображать хозяйку. Я ожидала увидеть усмешку на лице Латифы, но она была все так же молчалива и задумчива. Только Хафиз с удовольствием развалился на диване: этот джинн умел получать удовольствие от жизни в любых обстоятельствах.

– О чем ты хочешь поговорить? – прямо спросила Латифа. – Хочешь услышать слова благодарности? Да только сегодняшняя ночь ничего не решит. Таких ночей осталось много позади, и впереди их ждет немало.

Выходит, она догадалась. И, несомненно, права: мое сегодняшнее заступничество не вызволит ее из рабства.

– Ах-вах, – проворчал Хафиз, – Нельзя отчаиваться. Придумаем что-нибудь. Эта птичка на вид невеличка, но упорства и целеустремленности ей не занимать.

– Я хочу сегодня ночью попытаться снять со спящего герцога перстень. – Я решила ковать железо, пока горячо, и оправдать лестные слова пожилого джинна обо мне. – Ты только покажи мне его покои!