Вопреки моде, он носил длинный халат ниже колен и смешную шапочку, напоминающую ночной колпак. У него не было с собой никакого оружия, даже перочинного ножика. А еще у него уже имелись явные проблемы с кастованием из-за недостаточной подвижности и гибкости пальцев.

Когда же я поинтересовалась, почему он не подлечит себя магией, старичок замахал руками и заявил, что в его возрасте все волшебство мира бессильно, поможет лишь смена тела. И мы оба посмеялись над смешной шуткой…

Но большую часть времени я проводила с Шиятсахиром. В процессе бесконечной череды развлечений я наловчилась если не манипулировать, то хотя бы чувствовать, в каком он настроении и как лучше мне действовать – кокетничать, помалкивать, слегка провоцировать, шалить или быть серьезной. Все мое внимание было сосредоточено на будущем муже, но каким-то чудом я умудрялась следить и за другим мужчиной, максимально незаметным, как и полагается тени правителя.

Я старалась не встречаться с ним взглядом. Даже не кивала ему при встрече, хотя Виджае улыбалась, игнорируя недоумевающие взгляды будущих родственников. Понимала меня только Джиотсана, по крайней мере хотелось верить, что она меня понимает. Мне было боязно вести задушевные разговоры или делиться своими мыслями хоть с кем-то, я предпочитала не доверять никому, даже собственной телохранительнице. Особенно ей!

Времена, когда мы сразу всем малым двором весело обсуждали секреты друг друга или сочувствовали одной из подруг, канули в прошлое. Как выяснилось, подруги тоже предают.

Поэтому я старательно изображала веселье, убеждая себя, что вполне счастлива. Полный шкаф нарядов. От красоты и стоимости подаренных мне украшений голова идет кругом. Фрейлины милые, служанки опытные, Мариша хоть и косится недовольно, но помалкивает.

У меня чудесная, заботливая, хоть и немного занудная будущая свекровь и еще более чудесный, правда, слегка деспотичный будущий муж, которого я ни разу не видела флиртующим с другими женщинами. Он всегда рядом, единственный мужчина в нашем тесном женском обществе. Вдовствующая королева, я, Джиотсана и Шиятсахир.

Во время одной из верховых прогулок Шият решил, что будет очень романтично устроить пикник на природе. Я поддержала эту идею, и мы, спешившись, выждали, пока наши телохранители расчистят место, найдут подходящие пеньки, расстелют на них покрывала. Потом Сандж отправился добывать еду, а Мариша занялась костром, вернее, поиском веток, чтобы поддерживать разожженный Шиятом огонь.

Обстановка была очень уютная, я даже позволила себе немного расслабиться. Мы вполне мило обсуждали творчество поэта, жившего пять сотен лет назад. Его любовная лирика до сих пор поражала легкостью, образностью, яркими, красочными сравнениями. Обычно мужчины довольно далеки от подобного творчества, однако Шиятсахир не только смог поддержать разговор, но и продекламировал несколько стихотворений.

Как-то мама говорила, что в мужчинах самая привлекательная часть тела – это мозг. И она была права. Я осознавала все недостатки своего будущего мужа, при этом искренне восхищаясь его умом и образованностью. Жаль, что мое тело по-прежнему не откликалось на его прикосновения. Однако мне очень хотелось избавиться от необъяснимого притяжения к Санджу.

Наши отношения были как пух, как туманная дымка: легкий ветерок – и их нет! Да их и так, по сути, не было. Просто мое сердце начинало биться чуть сильнее, когда каким-то шестым, седьмым… девяносто девятым чувством ощущалось его присутствие за спиной.

Я могла скользнуть по нему безразличным взглядом, с бесстрастным лицом подать ему руку, чтобы он помог мне спрыгнуть с лошади, если Шият почему-то не успевал сделать это сам. Могла казаться равнодушной, если находилось хоть мгновение, чтобы глубоко вдохнуть и сосредоточиться. Но когда он оказывался сзади, я чувствовала его слишком… слишком быстро!

Нестерпимое желание обернуться и полюбоваться на его лицо иногда почти побеждало. Однако в последний миг я улыбалась Шиятсахиру, вцепляясь в него мысленно, как в спасательный круг.

Это была пытка или испытание, которого мы оба не заслужили.

Взгляды украдкой, случайные обжигающие прикосновения, пересохшие от жажды поцелуя губы… Каждое утро приходилось наносить на лицо несколько слоев белил, чтобы скрыть предательский румянец, если он вдруг появится на моих щеках.

Я старалась смотреть только на жениха, почти не отводя от него взгляда. Улыбалась лишь Шияту, но почему-то постоянно краем глаза видела Санджа, его каменную маску, за которой он прятал все чувства и эмоции.

С ним мы не декламировали наизусть стихи, не делились впечатлениями об игре актеров и скрытой сути спектакля, не обсуждали красоту выставленных картин. С ним хотелось просто стоять, взявшись за руки, или замереть, прижавшись к его груди щекой. Тянуло прикоснуться к его губам… ощутить их на вкус… вспомнить… Это было как наваждение, как безумие, от которого не было спасения.