Этот голос последнее время тоже заставляет меня трепетать, только не от приятных воспоминаний, а от опасений, связанных с будущим. Но я игриво улыбнулась Шиятсахиру, после того как он поцеловал меня в щеку. Накрыла его ладонь своей, переплетая наши пальцы, потерлась щекой о его плечо, когда он приобнял меня за талию, прежде чем закружить по залу в очередном танце. Краем глаза я отметила, что Джиотсана уступила место в кресле королеве. Пожилая женщина выглядела очень уставшей. Трудно, наверное, в ее годы столько времени провести на ногах. Вот только меня очень беспокоили странные необъяснимые подозрения. Как-то уж слишком совпала эта внезапная усталость с недовольством Шията. Стоило любящему сыну повальсировать с матерью – и еще два-три танца назад вполне себе бодрая дама теперь выглядит бледной и обессиленной.

– О чем вы говорили с моим телохранителем?

Вопрос Шиятсахира не застал меня врасплох, потому что я уже привыкла к постоянному пристальному наблюдению. Я – мышка в клетке, за которой внимательно следит кот. И само собой, он заметил соперника… Уф, о чем я только думаю? Если только этот ласковый котик почует в Сандже соперника, тигру конец!..

– Меня очередной раз поблагодарили за спасение Мариши. И кстати…

Я засияла, радуясь мысли, пришедшей мне в голову. Ведь Виджая уже давно без тигра, но продолжает оставаться телохранительницей королевы.

– …Вы не знаете, когда она ко мне вернется? Меня успокаивало, когда она была рядом.

– Что ж, если вам мало моего присутствия… – Обиженно-печальные интонации и мимика были отыграны настолько достоверно, что я почти поверила. – Мариша вернется к вам уже завтра. Я велел Виджае наказать ее за то, что она посмела меня разочаровать. Но завтра ваша телохранительница уже сможет приступить к своим обязанностям.

Один легкий взмах ресницами, чтобы скрыть промелькнувший в глазах гнев, и я готова продолжать играть влюбленную храбрую мышку. Сперва надо оценить попытку Шията пококетничать.

– Ваше присутствие меня очень радует. Мне очень приятно проводить с вами время, но мне бы хотелось, чтобы кто-то надежный, кому я доверяю, охранял мой сон по ночам.

– О, как только мы поженимся, я стану оберегать ваш сон лучше всех фрейлин и фамильяров, – рассмеялся Шият.

Вот только меня опять скрутило от дурного предчувствия. Похоже, после разговора с Джиотсаной в каждой шутке своего жениха я стала искать не просто скрытый подтекст, а хорошо запрятанную угрозу.

Так я долго не выдержу… Еще немного – и мой рассудок повредится. До того, как на него начнут влиять!

К счастью, вскоре бал закончился, и Шият лично проводил меня до моих покоев, само собой вместе со своей тенью. Мы с женихом обменялись целомудренными поцелуями и пожеланиями спокойной ночи, а с Санджем быстро переглянулись. Но от едва заметного намека на улыбку, лишь на секунду осветившую лицо моего тигра, на душе стало так светло, словно я уже нашла решение всех наших проблем. Теперь мне следовало что-то придумать, чтобы избавиться от ночных фрейлин, потому что разговор с Джиотсаной, скорее всего, будет не для посторонних. Но я успела лишь раздеться до сорочки, чтобы отправиться в купальню, когда в покои влетела запыхавшаяся пожилая придворная дама: – Ее величеству плохо! Кто-то за моей спиной тихо охнул, скорее всего служанка. Одна из фрейлин схватилась за сердце, побелела и осела в кресло.

Зато вторая, осуждающе зыркнув на напарницу, устремилась в гардеробную за обычным, не бальным платьем и быстро помогла мне его надеть. Уже распущенные волосы я собрала в хвост и прямо в мягких домашних туфельках помчалась вниз по лестнице к свекрови. Леди Лиония, бледная, с резко заострившимися чертами лица, лежала на кровати, прямо на покрывале, так и не успев переодеться после бала. Кто-то из фрейлин заботливо снял с нее туфли и ослабил туго стянутый корсет, чтобы облегчить дыхание. В покоях королевы толпился почти весь ее двор. Шиятсахир тоже уже был здесь, как и Джиотсана. А за кроватью Лионии застыла ее тень, Виджая, величественно-печальная, как будто памятник над еще не вырытой могилой.

Старый Есмиядж стоял у окна под тусклым светом настенных факелов и с сосредоточенным видом перебирал принесенные в большой корзине склянки с отварами, каплями и настоями. Вот только по его потерянному взгляду сразу становилось понятно, что все эти отвары и настойки бессильны, что старый лекарь уже перепробовал их все и теперь уповает лишь на чудо, с надеждой поглядывая на Шията.

Я же очень старалась не коситься на своего жениха с испугом, не вздрагивать от его голоса, ничем не выдавать своих подозрений, просто волноваться вместе со всеми, так как тоже успела привыкнуть к леди Лионии. Но в отличие от остальных я догадывалась, что причина такого резкого ухудшения самочувствия кроется не в танцах… Вернее, да, в танцах!

Шиятсахир почему-то приревновал свою собственную мать к постороннему мужчине. К послу дружественной страны. К человеку, которого не было здесь несколько десятков лет. К тому же его мать – вдова.

Ну… насколько я поняла. Ведь если бы ее муж, прежний король Нефхарда, ушедший на покой и передавший власть сыну, все еще был жив, то его жена жила бы с ним. Наверное.