Помоги мне боже. Я проснулась, но по-прежнему не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. Антон исчез – вместо него остался молочный потолок в неровных бликах от ночника. Видимо, это будет последнее, что я увижу в жизни.

Стоило чудом спастись от взрыва, чтобы выпить ледяное озеро во сне и погибнуть. И я еще решила, что смогу противостоять этой силе. Какая же дура!

Антон снова возник перед глазами, когда я уже почти ничего не видела. Он вложил мне в руку что-то продолговатое и шершавое.

– Перелей в него холод, – велел он.

Чего?

– Ну же, Вера.

Что, вот так просто? Я бы засмеялась ему в лицо, но мышцы не слушались. Сознание меркло, как испорченный телевизор.

– Давай. Выдыхай холод. – Мир сузился до его спокойного голоса, вибрирующего где-то на поверхности кожи. Хорошо ему говорить – у него не онемело тело от век до пальцев на ногах. – Выгоняй его из себя. Представь, как холод собирается в твоей руке и перетекает через пальцы в ствол. Весь. Ну!

Я уже ничего не соображала. Только чувствовала, как что-то пульсирует в руке – теплое, мягкое и живое. Энергия в нем трепыхалась, как огонек свечи на ветру, и постепенно угасала.

– Вот так, молодец, – мерно направлял меня голос. – Выливай холод. Ты еще слишком живая. Дыши. Все получится.

«Мне бы твою уверенность», – угрюмо подумала я, но вдруг заметила, что мне и правда полегчало. Оцепенение спало, и я смогла сделать судорожный неглубокий вдох.

– Что тебе снилось? – спросил Антон.

Я только покачала головой. Какая разница, что мне снилось. Непрошенные слезы катились из уголков глаз, но я ничего не могла поделать. Черт бы побрал все это. С того самого дня, как я вернулась из небытия, я так ничего и не смогла поделать со своей жизнью.

Что-то с треском шлепнулось на пол. Там лежал чудом не разбившийся горшок с мерзлой землей. Из него торчал искривленный серый ствол в обрамлении таких же серых листьев. Если я что-то понимаю в биологии, минуту назад это деревце было полно жизни. А я влила в него столько холода, что от зеленых листьев остались одни ошметки.

Кошка угрожающе зашипела из угла.

– Принести тебе воды? – спросил Антон.

Я перевела на него взгляд – в пижамных штанах и растянутой черной футболке с Суперменом он выглядел, как Дарт Вейдер в костюме Микки-Мауса. Под глазами у него залегли сизые тени.

Я с трудом села на диван. Антон ушел, но быстро вернулся.

– Выпей. – Он вложил мне в руку стакан, и тот мелко задрожал: оказывается, руки у меня тряслись.

Я принюхалась. Вода пахла горечью.

– Валерьянка, – объяснил Антон. – Никто травить тебя не собирается. Не для того я… – В соседней комнате что-то пронзительно свистнуло, и он осекся. – Момент.

Он снова исчез за дверью, а я так и осталась со стаканом в подрагивающих пальцах. Кошка перестала шипеть, подошла ближе и понюхала воздух. Видно, и правда валерьянка. Наум ее тоже любил.

– Да, Юля, – донеслось из-за стенки. Голос у Антона был на удивление ровный. – Я знаю, сколько времени. А ты? Я нормально разговариваю. Извини. Это больше не повторится. Я прослежу. Да.

Он вернулся, прижимая трубку к уху и неся под мышкой похожую на кирпич прямоугольную подушку.

– Вера? – переспросил Антон с нотками притворного удивления. – К сожалению, она не может с тобой поговорить. Она немая.

Ну спасибо.

Антон достал из комода полосатое черно-серое покрывало и расправил его на полу. Сверху кинул подушку – кошка тут же на ней устроилась, поджав под себя лапки.

– Обязательно заглянем. Спокойной ночи.

Он выключил телефон.

– Выпила?

Я залпом проглотила валерьянку. Антон забрал у меня стакан и вместе с цветочным горшком поставил на стол.

– Юле это не понравится, но пока старайся избавляться от любого холода внутри. Ищи что-то живое и сливай холод туда. Поняла?

То есть мне убивать что-то живое? Я постаралась вложить все негодование в поднятую бровь.

Антон согнал кошку и сам улегся поверх одеяла.

– Нелегко только поначалу, – сказал он, будто прочитав мои мысли. – Но ты привыкнешь. Тут штука такая: в мире вообще нет справедливых и добрых. И злых нет. Все просто хотят выжить. Чем раньше это усвоишь, тем проще будет потом.

Я бессильно откинулась на подушки – спина тут же отозвалась болью. Ненавижу это новое мироустройство. И Хельгу. И свою силу, которая все больше напоминала Армагеддон в одном из фантастических рассказов зарубежного автора, имя которого напрочь выветрилось у меня из головы.

– Еще валерьянки? – предложил Антон.

Я слабо покачала головой. Руки все еще немного дрожали – я прижала их к бедрам.

– Тогда спокойной ночи.

Щелкнул выключатель, и комната погрузилась в темноту.

* * *

Некоторое время мы лежали молча. Кошка долго укладывалась – я слышала ее сопение и шорох мягких лап. Сон не шел. Мне казалось, стоит провалиться в забытье, как озеро появится снова. Или привидится Эдгар в заброшенной усадьбе. Или еще что-нибудь, от чего я уже не проснусь.