Ручей журчит совсем близко. Ноги утопают во мхе. Из-за дерева на берегу появляется знакомый силуэт. Рукава сорочки закатаны до локтей, мускулистые руки привыкшего к физическому труду человека сложены на груди. Тень скрывает лицо, из всех черт выделяя только квадратный подбородок с ямкой.

Наконец-то. Наконец-то я сделаю все правильно.

Кто-то трогает меня за плечо. Нет! Не мешайте. Не сейчас, когда я наконец его нашла. Мне нужно к дубу на берегу. Или это клен? Какая разница. Главное, ближе к нему – и заодно подальше от неугомонных голосов.

– Она не просыпается.

– Дай ей время.

– Какое к матери время! Она может исчезнуть.

– Исчезнуть?

– Вера, не смей снова это делать!

Почему я все еще их слышу? Здесь должны остаться только мы с Эдгаром.

– Ну-ка расскажи.

Ветерок ласково треплет волосы, ручей призывно сверкает на солнце. Я иду, не останавливаясь, не позволяя себе даже перевести дыханье. Блики на воде ускользают, заросший берег смещается. Один Эдгар как будто не двигается и не становится ближе. Как застывшая картинка. Тяжелые изумрудные кроны цепенеют на фоне розовато-сизого неба. Если они не двигаются, то откуда ветер?

– Она может поверить во что-то, и это случится. Когда-то она поверила, что ее самой и ее парня больше нет на свете, и они исчезли.

Я останавливаюсь у ближайшего дерева. Пальцы гуляют по шершавым рытвинам, больше напоминающим поры. Под слоями коры едва ощутимо пульсирует жизнь. Хотите вытащить меня отсюда? Правды хотите? Ну получайте. Ладонь прижимается к коре, и из самого моего нутра выливается холод, змеей сворачиваясь в сердцевине ствола.

– Не смей, – звучит женский голос, прозрачный и острый, как стекло, и небо надо мной идет трещинами.

Ручей растворяется в тумане, солнце меркнет. Моих губ касаются прохладные мягкие губы, и я просыпаюсь.

* * *

– Не смей брать жизнь в мое время.

Надо мной склонилось красивое лицо в обрамлении платиновых волос. В ушах подрагивали сережки-капельки. Юля позволила мне рассмотреть крошечные морщинки под слоем тональника, тонкие черные стрелки в уголках глаз – и отстранилась. Рядом тут же возникло тревожное лицо Антона.

– Живая?

Я неуверенно кивнула. Тело было тяжелое, как после долгого заплыва. По ощущениям я лежала на чем-то мягком. Под головой точно была подушка, под ладонями – ворсистая поверхность. Похоже на диван.

– Я, что, упала в обморок? – сипло спросила я.

Голос на месте. Уже что-то.

Я приподнялась на локте и огляделась. Небольшая комната утопала в грифельных тонах, под потолком горела единственная лампа, распространяя мягкий свет. В одном углу стоял стол, в другом – глубокое изумрудное кресло. В кресле, скрестив руки под подбородком и остановив на мне задумчивый взгляд, сидел Тёма. Рубашка на нем уже не казалась свежей, взмокшие пряди, выбившиеся из хвостика, прилипли ко лбу.

– Типа того. – Юля обошла стол, села в крутящееся кресло и закинула ногу на ногу. Пышная красная юбка платья задралась к худым натренированным бедрам. – Но уже все хорошо. Я тебя вытащила.

Вытащила? Я нашла глазами Антона, но его лицо превратилось в восковую маску. Убийца Хельги нашел меня? Или это действительно был обморок?

Я попробовала сесть, но потолок закружился перед глазами.

– Как там эта новенькая, оклемалась? – Дверь распахнулась, и в комнату ввалился Леша, на ходу расстегивая рубашку. – Жрать хочу, не могу! Ого. – Он остановился на пороге. – Я что-то пропустил?

Юля и Антон одновременно качнули головой, Тёма вообще не пошевелился.

– Как прошел остаток урока? – поинтересовалась Юля.

– В лучшем виде. – Леша подошел и быстро прижал ее маленькую ручку к губам. – Тебя очень не хватало.

Так. Здесь определенно становилось слишком людно. Лучше задам свои вопросы Антону наедине – и заодно глотну свежего воздуха.

Я спустила ноги с дивана. Комната опасно накренилась, и мне пришлось прижать лоб к коленям, чтобы унять головокружение. Чья-то широкая ладонь опустилась на затылок.

– Не вставай.

От голоса Антона стало легче. Я сделала несколько глубоких вдохов через нос, как он учил, и попыталась расслабить плечи.

– Все нормально, – выдавила я, изо всех сил игнорируя тот факт, что комната угрожающе покачивалась даже с закрытыми глазами.

Дышать. Вдох, выдох. Было бы немного проще, если бы на меня не пялились симпатичный парень и женщина, могущественнее которой сейчас, кажется, нет никого во вселенной. Но это мелочи. Все идеально не бывает.

– Воды? – Леша протянул мне прозрачную пластмассовую бутылку.

Я хотела взять ее, но Антон чуть не выбил бутылку у него из рук.

– Да ты больной, что ли? – вскинулся Леша.

– Это ты ко мне пришел! – перебил его властный грудной голос. От Юли исходил такой нестерпимый жар, что на долю секунды мне захотелось содрать с себя одежду вместе с кожей. – И ты думаешь, я или кто-то из моих людей отравил девчонку прямо здесь?

Я снова уткнулась в колени. Ну да, она имеет в виду, что никто не гадит дома. Сентиментальности этой женщине не занимать.