Я тихо открыла дверь и оказалась в темном коридоре. Стараясь не шуршать пакетами, протиснулась к тумбочке под зеркалом и неслышно пристроила на нее ключи. Сколько раз я на автомате выполняла эти простые действия – скинуть рюкзак, пройти к зеркалу, бросить ключи на тумбочку, не поднимая глаз на свое отражение. Из головы не выходила последняя фраза Лестера.

– Я тебе сколько раз звонила! – заявила мама вместо приветствия, выплывая из комнаты и кутаясь в домашний халат.

За ней, лениво переставляя лапы, показался Наум. Мамино общество явно пошло ему на пользу: облезлый хвост распушился, бока округлились.

– Привет.

– Занята сильно. Говорить не может. С друзьями небось можешь… Все холодное уже. Три раза подогревала. – Мама прислонилась к стене и стала наблюдать за мной. – На телефон не отвечаешь. Я уже думать начала всякое. Хорошо, с участковым поговорила, он меня успокоил. Столько людей пропадает сейчас. У нас знаешь, какой район опасный стал. Не то что ваша Америка.

– Угу. – Я наклонилась расстегнуть ремешок на босоножке и заодно проверить, подойдет ли Наум гладиться. – Что? Участковый?

– Помнишь, приходил с тобой мужчина такой высокий. Я записала его имя. – Мама выудила из кармана аккуратно сложенную бумажку. – Вот. Никифоров Петр Сергеевич.

Я выпрямилась.

– Что он сказал?

– Спрашивал про Сережу. Такой воспитанный…

– Сережа?

– Да нет же! Участковый. Все только по делу спрашивает. Ой, у тебя новая прическа. Покажись! – Мама подошла ко мне, щурясь в свете лампы.

Я провела по волосам ладонью. Зачем Антону понадобился Лестер?

Наум все-таки вальяжно приблизился, и я почесала его за ухом.

– Хорошо, что участковый тебе понравился. Он как раз собирался заехать. Мне нужно ему кое-что отдать.

– Вот сразу видно, человеку не все равно! – важно заявила мама. – Он же наверняка работает круглые сутки.

Он вообще почти не работает.

– Он выкроил минутку, – следя, чтобы голос звучал ровно, сказала я и, пока не возникло новых вопросов, юркнула в свою комнату. На мгновение я провалилась в темноту – окна зашторены, свет выключен. Блаженство.

– Давай скорее руки мой! Поешь, пока он не приехал, – донеслось из-за двери.

Я нащупала склянку с выпуклыми стенками. Передам и все. А завтра к Фросе.

Какой же длинный день…

– Сейчас иду.

Я постояла еще несколько мгновений в темноте. После бесконечного дня до смерти хотелось в душ. Успею?

Я быстро стянула джинсы и футболку и завернулась в розовый банный халат времен пятого класса. Придется успеть – Антону я в таком виде точно не покажусь.

Вода в душе была ледяная – оказалось, именно на этой неделе отключили горячую. «Вот тебе и реальность», – скептически произнес в голове голос, подозрительно напоминающий голос Лестера.

Это был самый быстрый душ в моей жизни. Я выскочила из ванной, чувствуя себя еще более уставшей, чем была. Быстро прошла на кухню и устроилась за столом, выжимая намокшие кончики волос.

– Ешь. – Мама поставила передо мной тарелку с дымящейся картошкой и села напротив.

– А ты?

Мама постучала по наручным часам на потертом ремешке, которые не снимала даже на ночь.

– Мы с Барсиком давно поужинали.

Я покосилась на развалившегося в углу Наума. Барсик. Ну-ну.

Вдруг раздался звонок. Почти сразу за ним кто-то стукнул в дверь. Насколько я знаю Антона, стучать кулаком в дверь он не станет.

– Ой, – прошептала мама. – Это участковый? Не открывай – проверь сначала, кто.

– Угу.

Завернувшись поглубже в халат, я подошла к двери и заглянула в глазок – сплошная чернота, будто кто-то накрыл его ладонью.

Дверь дрогнула от нового удара, и струйка холода пролилась по позвоночнику. Кто бы это ни был, он явно пришел не с добрыми намерениями.

Быстрая мысль пронеслась в голове: Никто не смеет грозить Зиме. Не дав себе подумать, откуда она, я дернула дверь на себя и на мгновение лишилась дара речи.

На пороге стоял Антон. В полумраке ночного коридора он походил на дух мести из ужастиков. Фигуру окутывала черная кожа – штаны и куртка, – на ногах вместо потрепанных кед сидели высоко зашнурованные берцы. От него исходил кисловатый запах алкоголя. Антон уперся кулаком в косяк – куртка задралась, открывая белую полоску тела над армейским ремнем, – и смотрел куда-то мне за спину.

Я настолько удивилась, что озвучила первое, что пришло в голову:

– Тебе не жарко?

Антон хрипло расхохотался, и смех его зловеще прокатился в тишине коридора.

– Снова с голосом, ты смотри. – Он оглядел меня с ног до головы и насмешливо добавил: – Розовый зайчик.

– Петр Сергеевич… – позвала мама из кухни.

– Он самый. Ну что, поехали кошку оживлять?

В глубине квартиры надрывно мявкнул Наум. Я заслонила собой дверной проем.

– Ты, что, опять пьян?

– Так точно.

– Я с тобой никуда не поеду, – отрезала я.