– Что ты сделаешь, если кто-то убьет твоего друга?

– Придушу, – ответил я, не задумываясь.

Он цокнул языком.

– Вот и она. Накинулась на свое чудище. Я даже сделать ничего не успел. Когда опомнился, он уже столкнул ее.

– Куда?

– С лестницы. В подвал. Там такая конструкция, что…

Перед глазами встали шаткие прогнившие ступени, уходящие в подвал. Если слететь по ним кубарем, аккурат на дне и окажешься. И вряд ли встанешь.

– Что было потом?

– Что, что. Костика я оставил там, он все равно уже умер. А ее забрал.

– Значит, она не умерла?

Лестер покачал головой.

– Я перенес ее в ту маленькую квартирку, куда она потом якобы вернулась. Вливал потихоньку энергию. Все три года. Навещал ее маму время от времени, рассказывал ей небылицы про стажировку. Я знал, что Вера очнется. Не может не очнуться. Я же столько ей дал.

Я хотел спросить, что он вообще такое, но Лестер уже рассказывал дальше:

– Так что когда твоя старушка искала, в кого бы перелить силу, Вера для нее сияла, как алмаз. Она теперь вся светится от волшебства, – грустно пояснил он.

Я молчал. Так-то оно все сходилось. Кроме одного.

– А куда чудовище-то ее делось?

– Он остался в мире, – уклончиво ответил Лестер. – Выжил, потому что она выжила.

Под окнами кто-то вскрикнул. Я вскочил.

– Ладно, Лестер. Спасибо за информацию. Свидимся еще. Присмотри тут за кошками. Одна походу мертвая.

Не дожидаясь ответа, я схватил ключи от квартиры и выбежал в коридор.

Небо было налитое, как переспелый нектарин, готовое брызнуть серо-розовой мякотью. Я вспомнила историю про мух и саранчу, посланных людям в наказание за грехи, и поежилась. Единственная лавка перед домом пустовала, изгородь из кустов и елочек, за которой Антон избивал Лешу, стояла без движения, даже листики не колыхались от ветра. Большинство окон дома напротив были зашторены, хотя еще даже не наступил полдень.

Я обошла микроавтобус, и, повозившись с замком, распахнула створчатые двери. Внутри было темнее, чем снаружи. Леша сидел, прислонившись к стене и свесив голову на грудь. Руки сцеплены за спиной, рубашка порвана, лоб и скулы в засохшей крови. Он сгорбился так, словно хотел испариться. Я кое-как забралась внутрь и тут же об этом пожалела: внутри было душно, как в банке.

Леша поднял на меня мутный взгляд.

– Добивать пришла?

Я промолчала.

– А я всего-то спросил, когда ты в последний раз видела Тёму, – пожаловался он. – Но лучше ты, чем этот. – Он презрительно сплюнул в сторону открытой дверцы. – Ты хоть знаешь, где он служил?

Я заставила себя отлепиться от стены и подошла ближе. Босоножки гулко шлепали по салону.

– Где?

– А вот спроси у него, – мстительно предложил Леша и облизал потрескавшиеся губы. – У тебя воды нет?

Я вздохнула, вспоминая стеклянный кувшин с чистой фильтрованной водой, который всегда стоит на кухне у Антона. Не сразу, но он возник рядом с Лешей. Знакомый хруст отдался у меня в ушах.

– Ох ты ежкин кот. – Леша потянулся к графину, забыв про связанные руки, и чуть не завалился на бок. – Я уже забыл, что ты такое умеешь. А миллион долларов тоже можешь придумать? Блин, мне бы такую способность. Я бы тогда вообще не работал и жил где-нибудь на острове…

– Могу придумать, что у тебя отсутствует какая-то часть тела, – мрачно подсказала я, разглядывая его лицо.

Темную бровь пересекал едва заметный старый шрам, нос утопал в побелевших оспинах. Наверняка он привык существовать в тени обаятельного Тёмы, которому даже делать ничего не надо было – женщины сами слетались к нему, как мотыльки на пламя. И танцевал Тёма намного лучше Леши, и Юлиного внимания ему доставалось больше…

– Когда Юля так на меня смотрит, то либо поцелует, либо будет драть, – вывел меня Леша из задумчивости. Попытался улыбнуться, но в глазах его мелькнул страх.

Я опустилась перед ним на корточки и поднесла кувшин к сухим потрескавшимся губам.

Тёма сказал, что познакомился с Юлей в семнадцать. Сейчас ему, наверное, около двадцати. А как давно его знает Леша? И что мне с ним сделать, чтобы он сказал то, что нужно?

– За что Юля тебя наказала? – негромко спросила я.

Леша молчал.

Я поставила графин рядом и сменила позу, коснувшись коленями шаткого пола.

– Я могу сделать так, что она тебя больше не достанет.

Он поднял на меня мутные глаза.

– Мой тебе совет – не зли Юлю еще больше, – с трудом проговорил он.

– Ты не ответил.

Он принялся меня разглядывать.

– А знаешь, я вот все никак не могу понять: почему Хельга тебя выбрала? Я слышал, Фрося два месяца входила в силу. А ты всего за неделю. Что в тебе такого особенного?

Ты не хочешь этого знать.