– Поцелуй его, – не унимался Лестер. – Или дай мне взять его за руку. Моя сила должна вернуться. Сделай что-нибудь, Вера!

Поняв, что ничего уже не вижу из-за слез, я резко задрала голову и уперлась взглядом в камеру под самым потолком. На ней красной точкой мигала кнопка записи. Вот значит как. Там, снаружи, просто ждали, чем это кончится.

– Ты… – прохрипел Тёма. Он лежал щекой на паркете и еще дышал. Но двигаться кажется, уже не мог. – Ты…

– Не бойся, – отозвалась я, ловя его полный ужаса взгляд. Я бы действительно взяла его за руку, но боялась, что тогда вся эта волшебная дрянь вернется ко мне. – Это не ты совершал убийства. Ты… – Я резко вздохнула, и бок закололо. – Ты хороший человек.

А я плохой.

– Вера, матерь Божья, дотронься уже до него!

– Передай там… – Я улыбнулась, уже не пытаясь бороться со слезами. – Передай Косте, если увидишь. Что мне очень жаль.

Дышать становилось все труднее. Нужно кончать с этим. Они не откроют, пока мы не закончим.

– Антон, – позвала я.

– Ты не можешь так со мной поступить! – взвыл Лестер. – Я двести лет носил в себе это волшебство! Это я дал тебе его. Я дал тебе все!

– Больше никакого волшебства, – еле слышно ответила я и всхлипнула.

Это правильно. Я сделала правильный выбор.

Я смотрела на Тёму, пока Антон примеривался, чтобы нанести последний удар.

Хрустнули шейные позвонки, и взгляд Тёмы застыл – теперь уже навсегда. Только убедившись, что его больше нет, я позволила себе закрыть глаза. Не знаю, сколько я так пролежала. Звуки померкли, мир на время отключился. А когда вернулся, кто-то склонился надо мной.

– Эта живая, – констатировал знакомый грудной голос. – Проверь остальных.

– Парня своего лучше проверь, – отрезал голос Антона. На мое плечо легла его шероховатая ладонь. – Ее я забираю.

– У меня есть запись!

– Подавись.

Антон… Сейчас он поднимет меня на руки, как всегда, когда по всем законам жанра пора спасать бедную девочку. Бедную девочку. Я улыбнулась – или подумала, что улыбнулась. Неужели он так и не понял, что это не меня нужно спасать?

Хорошо, что Эдгар все-таки не убил его.

Ну где же он. Где ты, мое чудовище?

Оглушенная внезапной догадкой, я открыла глаза – никакого потолка в танцевальном зале. Одна непроглядная чернота. Кто выключил свет?

– Антон, – позвала я. Голос прозвучал непривычно тихо. В зале все время было эхо. – Антон!

Ничего.

Я поводила рукой рядом с собой. Ни бетона, ни паркета. Поверхность из гладкой стала рыхлой, как земля. Минуточку. Похоже, это и есть земля.

Я подняла голову, и где-то совсем рядом раздалось приглушенное шипение. Голая земля под спиной, абсолютная темнота и шипение змеи могли собраться вместе только в одном известном мне месте.

– Антон, – последний раз позвала я, но уже знала, что он не откликнется.

Сверху послышались тяжелые шаги, будто кто-то спускался по ступеням.

Я скомкала рубашку и снова прижала к ране, которая все это время, похоже, продолжала кровоточить.

Ну вот теперь сработало. Иди ко мне.

Любимый.

Вера, 17 лет

Мы стояли перед полуразрушенным зданием, в котором с трудом угадывалась усадьба начала девятнадцатого века. Солнце недавно зашло, и окна с выбитыми стеклами смотрели черными провалами. Темнота казалась сущностью этого дома, а почерневшие доски – шрамами на его изможденном лице.

Чтобы взобраться на крыльцо, мне пришлось высоко задирать ноги: ступени раскрошились от старости. Но за время, что сюда ходила, я успела к этому привыкнуть.

– Ты идешь? – Я оглянулась.

Длинноногий Костя с легкостью забрался на крыльцо, но внутрь заходить не спешил.

– Напомни, зачем мы сюда опять лезем?

– Просто так.

Я шагнула в темную сырую прохладу. Все звуки: жужжание комара над ухом, стрекот кузнечиков, легкие порывы ветра и треск веток, – остались снаружи. Внутри царила тишина. Наверное, именно такую тишину называют мертвой.

Костя подошел сзади.

– Слушай, этому дому больше лет, чем мумии Ленина. Я люблю заброшки, но не каждый же день. Никто, кроме нас, сюда не ходит.

– И что?

Я на ощупь двинулась по коридору, не дожидаясь, пока Костя включит фонарик. Чтобы ориентироваться, мне хватало прижатых к шершавой стене ладоней.

– И никто нас, если что, не найдет.

За спиной щелкнула кнопка, и желтый луч выхватил узор на старинной двери рядом с моей рукой.

– Да ничего не случится. – Я двинулась дальше. Эту дверь я помнила – она вела в кабинет. Значит, следующая будет в столовую. Я облазила уже весь первый этаж, но так и не нашла комнаты, которая могла бы принадлежать Эдгару. – Думаю, надо подняться наверх. Господские спальни обычно там.

– А что мы забыли в господских спальнях?

– Вдруг там найдется посуда, одежда или украшения. Тебе разве неинтересно?