Вера тихонько вздохнула. И, высвободив левую руку, прикоснулась к груди.

– Здесь, – прошептала она совсем тихо. – Он всегда был здесь.

Я открыла файл под названием «Перечень специальностей высшего образования» и в очередной раз пробежала его глазами. Специальности я выучила уже наизусть, но толку от этого было мало. Каждый раз, когда я пыталась вникнуть в перечень требований, перед глазами вставали голубоватые стены студии и Тёма, лежащий на полу.

Я зажмурилась. Сосредоточься, Вера. Соберись. Попробуй оттолкнуться от экзаменов. Русский и математика остались обязательными – с ними ты как-нибудь справишься.

Справилась же с Тёмой.

Я пролистала профессии. Менеджер звучит достаточно нормально. Но туда нужна история, а из дат я помнила разве что Куликовскую битву. Для юриста тоже нужна история. Лингвист-переводчик уже проще, там предлагают сдать литературу. Перечитать книги из школьной программы я как-нибудь смогу. Но лингвист-переводчик – это же филолог, верно? Костя тоже был филологом. Интересно, что бы он сказал?.. Наверняка что-то про мое личное кладбище, которое растет с каждым годом.

Я со вздохом щелкнула мышкой, выискивая в сохраненных страницу «Английский для детей». Мама предложила найти пару школьников, чтобы подтянуть им английский. Зря я, что ли, три года провела в Америке? А нам как раз нужны деньги – она не потянет два рта вместо одного. Present Simple, Present Continuous, Past… Я закрыла ноутбук. Кого я обманываю? Даже если бы я сносно знала язык, нельзя подпускать меня к детям на пушечный выстрел.

Нужно было Антону все-таки выстрелить в том подвале.

Я провела рукой по лицу, прогоняя видение, и уставилась в окно. Там лениво расцветал август, утопая в аромате поспевающих яблок. Последние две недели погода не менялась. Пару раз накрапывал дождик, но ветер не поднялся даже немного. Похоже, Юля и правда больше не управляла погодой, и мир от этого не сгинул и не схлопнулся, а просто тек себе дальше по ленте времени, как сотни лет назад.

Я медленно вздохнула и привычным движением поправила повязку под кофтой. Рядом завибрировал телефон. Сообщение было от Антона.

«Как твой бок?»

Раз в день он спрашивал, как мой бок, я – как его ухо. Чтобы он соизволил показаться врачу – хотя вряд ли веселый толстый дядька, к которому мы тогда приехали, был врачом, – мне пришлось встать в позу. Получив шесть швов и лошадиную дозу обезболивающего, я тяжело поднялась с кушетки и, опершись на дверной косяк, заявила, что не уйду, пока «этот бездушный садист» не осмотрит Антона.

Я открыла «Сообщения».

«Все ок. Как ты? Как Ваня?»

Каждый день я вворачивала свое «как ты», и каждый день Антон сообщал мне что угодно, кроме ответа на этот вопрос.

Лестер бы сказал: «А что ты хотела?», но Лестера не было слышно с тех пор, как он заверил меня, что умрет без волшебства. Наверняка он не появлялся, чтобы проучить меня. Третьего человека на своем личном кладбище я точно не переживу.

«Ванька еще спит, но проснется. Не волнуйся», – написал Антон.

«Когда?»

«Как Фрося родит».

Я ошеломленно перечитала сообщение. Фрося родит – кого? Они что, не?..

«В смысле ребенка?» – переспросила я и тут мысленно дала себе щелбан.

А кого еще можно родить? Неведому зверушку?

«Да».

Я тихонько вздохнула, чувствуя, как рану начинает дергать. Он же не хотел. А уж она как не хотела…

«Это точно известно?»

«Я знал это с самого начала».

Еще три глубоких вдоха и выдоха не помогли. Я осторожно дотронулась до грудной клетки кончиками пальцев, пытаясь понять, где больно. Болела кожа. Или сама душа.

В последние недели я часто вспоминала, как Антон прижал меня к себе в усадьбе – будто я самое дорогое, что у него есть. Иногда я использовала это воспоминание, чтобы заснуть, иногда – чтобы проснуться, вырвав себя из марева призрачных образов. Удивительно, но с тех пор как Эдгар шагнул в меня, кошмары стали сниться реже, а ощущение в груди да и вообще в теле изменилось: дыра затянулась, и я вновь почувствовала собственную целостность.

«Мы можем увидеться?» – набрала я.

«Давай».

Я посмотрела на медленно гаснущий экран телефона, точно он готовился выкинуть еще какую-то пакость, и снова горестно вздохнула.

Ребенок. Господи боже мой. Ребенок!

* * *

Раньше на месте кафе, которое красовалось чуть ли не на выходе из моего подъезда, росли тополя и стояли лавки. Кафе походило на здоровенную коробку конфет и ничем особенным не отличалось, кроме того, что в нем, судя по вывеске на входе, подавали умопомрачительно вкусный шоколадный торт. А еще там было удобно встречаться тем, кто недавно пережил операцию и передвигался, как раненая черепаха.