– Зеки-фрай и меня тренировал. Не лично, но именно как тренер он не имеет цены.

– Зеки-фрай, значит…

– На родине… Так получилось. Он не поладил со своим хозяином, и тот приказал затравить его на арене. А чтобы поиздеваться, предложил желающим из гладиаторов защитить его.

– Хм…

– Я рискнул и выиграл свою свободу и его жизнь.

– Полагаю, хозяин был недоволен?

– Мне до сих пор жаль, что я был серьезно ранен. Стоило бы… проверить на прочность его недовольство.

Мужчины переглянулись. Лоренцо хищно оскалился, и дан Кастальдо подумал, что правильно он тащит парня к королю.

Такое ему и самому нужно…

И этот… Зеки-фрай? Всех берем! Потом разберемся!

* * *

Король…

Лоренцо едва зубами не заскрипел. Бедная Риен. Бедная его девочка…

Ладно-ладно, внешне Филиппо даже симпатичный, не считая бледно-голубых глаз, словно с чужого лица взятых, но вот это ощущение…

Никакой.

Мягкая глина. А кто скульптор?

Когда-то был его отец. Теперь же… было ощущение, что вылепили скульптуру, а потом ее опять нагрели – и принялись переделывать. Половина старая, половина новая. А вместе – ужасно!

Это как ужа и ежа скрещивать… выродок, да и только!

– С чем пожаловали, дан Кастальдо?

А вот это и есть скульптор. И вот тут Лоренцо едва не сплюнул.

Вот на ЭТО можно променять Риен?! Его Риен?!

Да он что, больной?! Идиот на всю голову?! А ничего другого парню в мысли и не пришло… ну шлюха же! Дешевая, грязная, гадкая… на арену Зеки-фрай и то таких не водил, чтобы гладиаторов не заразили чем…

Красивая?

А вот красоты Лоренцо и не заметил. Все затмевало какое-то зловоние… ей-ей, если эта дрянь до него дотронется, его просто вырвет!

Просперо что-то объяснял, рыбьими глазами смотрел король, а Лоренцо боролся с тошнотой, которая накатывала волнами. То приливала, то отступала… да что ж, никто этого не ощущает?!

Вообще никто?!

Бред какой-то…

Король сомневался, хмыкал, расспрашивал Лоренцо о его жизни на арене, и дан Феретти послушно отвечал. Смотрела черными глазами эданна Франческа, умолял тут же подписать приказ дан Кастальдо, пока никто не переманил такого бойца. А Лоренцо просто не понимал: почему?! Почему этого никто не чувствует?!

Гнилью же воняет!

Тухлятиной!

Мерзость редкостная!

И, может быть, именно потому, что Лоренцо демонстративно держался подальше от эданны Франчески, его величество и согласился. Пусть будет.

Пока – на год. Потом продлим, если что.

Да, и второй тоже.

Жалованье?

Как у лейтенанта гвардии. Остальное… опять-таки посмотрим… будет видно.

Лоренцо кланялся и благодарил. Но на самом деле…

Как же ему хотелось убить! Трех ударов хватит. На всех… дан Кастальдо? Его первым, чтобы не защищал и не мешался под ногами. Потом бабу, потом короля. Он мог бы.

И нельзя. Пока нельзя.

Если он так сделает, Адриенна будет вынуждена его казнить. Это ее сломает.

Впрочем… нельзя сейчас. Но кто сказал, что будет нельзя потом?! Эту эданну он точно убьет! Такое не должно поганить землю!

И ведь никто не замечает…

Если бы Лоренцо рассказали о его происхождении всю правду. Если бы объяснили, что его обоняние в несколько раз чувствительнее обычного человеческого, если бы Мия не скрывала от него свои знания…

Если бы.

Тогда он не удивлялся бы ничему. Все и так ясно. Франческа просто… пропиталась запахом крови, боли… безумия. Вот он и чувствует. Вот ему и тошно.

Но пока пускай живет. Недолго…

Домой Лоренцо возвращался с клинком Адриенны у пояса, уставший… и зачисленный на должность тренера по фехтованию и рукопашному бою для гвардейцев.

Зеки-фрай тоже был принят на службу.

А дома ждала Динч. И настроенный ею дамский коллектив.

* * *

Мужчины – отвратительно непонятливые существа.

Вот что тебе надобно, глупый?!

Есть женщина, которая тебя любит, которая хочет за тебя замуж, носит твоего ребенка, которая пусть не слишком красива, зато умна, обаятельна, будет вести твой дом твердой рукой, нарожает детей… чего тебе еще надо?!

О каких ты кренделях небесных мечтаешь?

Женись!

Примерно это и заявила Мария, глядя на Лоренцо серьезными глазами.

Дан Феретти едва пальцем у виска не повертел.

– Жениться? На Динч?

– Она Дженнара Маньяни, – заметила Серена, просачиваясь в комнату к брату. – И она тебя любит…

С Сереной брат и вовсе церемониться не стал. Мария все ж когда-то его за уши таскала. Вот и запомнилось…

– Серена, так, может, и тебя надо было за дана Густаво замуж выдать? Он-то тебя любил?

– Но я его – нет!

– А я – ее.

Серена заткнулась. Крыть было нечем, не скажешь ведь, что в браке любовь не так обязательна или со временем стерпится-слюбится… ясно же, что спросят в ответ.

А сама?

То-то и оно…