Стрела сорвалась, устремилась в небо. Казалось, душа Русланы незримой нитью была связана с ее древком. А потому едва стрела исчезла, растворившись в черноте неба, охотница устало осела. Не упала наземь лишь потому, что Зоран ее поймал.

– Спасибо, – шепнула она, глядя в обеспокоенное лицо стража. Опираясь на его крепкую руку, поднялась.

Зоран не сразу отпустил Руслану. Придерживал ее еще какое-то время, неотрывно следя – все ли в порядке? Но они оба обернулись, когда Уйка вскрикнула:

– Получилось!

Среди еловых крон к ним медленно, как подхваченное ветром перо, опускалась ослепительно-яркая искра. Крохотная, как прокол, оставленный иглой в ткани, но яркая, как тысяча солнц. Красивая, как все драгоценные камни мира.

Едва свет упавшей звезды коснулся Оленя из орешника, он вспыхнул тем же сиянием. Охваченный им, Олень стал увеличиваться, прямо на глазах вырастая до размера живого коня. Когда клубок света стал таким же большим, как Князь, терпеть ослепительное сияние уже не хватало сил. Глаза нестерпимо жгло.

Все зажмурились, закрыли лица руками. Князь заржал, встал на дыбы. Но все достаточно быстро стихло. Сквозь веки Руслана ощутила, что звездный свет стих, и открыла глаза.

Перед ней, склонив голову, стоял олень. Его белый мех отливал небесным серебром, а раскидистые рога казались хрустальными. В больших черных глазах жила сама ночь. Олень фыркнул, ударил копытом по покрытой инеем земле и склонился еще ниже.

– Ну? Чего стоите? Садитесь же! – Уйка толкнула Зорана и Руслану в спины, а сама перехватила поводья Князя. – Он довезет вас к Морозу.

Зоран первым забрался на оленя и подал Руслане руку. Когда она села на хребет позади парня, олень встал и поднял голову. Руслана чуть не вскрикнула от страха. Она простых-то коней боялась, а этот зверь был еще выше. И ни седла тебе, ни поводьев, ни стремян.

– А ты? – едва не стуча зубами от страха, охотница обратилась к Уйке. – Куда поедешь?

– Куда ветер позовет. – Уйка сняла с Князя суму Русланы, в которой остались лишь сердцецветы, монеты и скудные запасы еды, и кинула охотнице. – Я свободна. Меня никто не ждет, никто не тоскует по мне. Я вольна идти куда угодно.

Она старалась говорить весело, но жалость к колдунье все равно прокралась в сердце.

– Езжай с нами. Когда вернем Войко, будешь жить в Хрустале. – Зоран уже держался за рога оленя, которые служили ему поводьями, но не спешил бить скакуна по бокам. – Палачи туда больше не сунутся, когда докажем, что вины нашей ни в чем нет.

Руслана бодро закивала, но Уйка этого не увидела. Она ретиво сдергивала с Князя обмундирование, которое швыряла в снег. Когда на коне не осталось ни клочка выделанной человеком кожи, ткани и ни кусочка железа, Уйка забралась на Князя, обняла его за жилистую шею.

– Наши пути здесь разойдутся, – шепнула, не глядя товарищам в глаза. – Я чувствую это так же остро, как и то, что еще свижусь с вами.

«А если нет?» – свербела в затылке горькая мысль, но вслух Руслана сказала другое:

– Береги себя, Уйка.

– Сияйте ярко, – улыбнулась она на прощание и нежно провела по шее Князя. – В путь.

Там они и разминулись. Князь исчез среди деревьев, а олень рванул прочь из лесу. Он мчался так быстро, что перед глазами все смешалось. Руслана, пытаясь не рухнуть со скакуна, обняла Зорана за талию, прильнула к нему грудью, щекой прижалась к крепкой спине.

Она знала, что расставание ему сейчас переживать вдвойне тяжелее, чем ей. Зоран снова разлучился с Князем. И на этот раз не ясно, надолго ли?

Пока мимо проносился лес, перед глазами мелькали воспоминания из их путешествия. Она вспомнила, как в их первую встречу Зоран удивился, услышав, что Руслана ищет сбежавшего жениха. Ну конечно. Ведь уже тогда Зоран знал, что сужден ей он, а вовсе не Войко.

Вспомнила, как смело он согласился бросить все, чтобы защищать ее в пути. Теперь она сомневалась, что дело было только в обещании, данном Мой– миру.

Олень пересек лес всего в несколько длинных прыжков. За расступившимися деревьями вдалеке показалось огромное озеро. В ночи оно выглядело черным полотном, растянутым до самого горизонта, у которого сгустился мрак.

Снег здесь был глубоким, но олень в сугробы не проваливался, а несся будто по воздуху. Прямо как Уйка.

Каждая мысль о ней отзывалась в груди болью. Точно кто-то разбил ледяную глыбу, а осколки закинул под ребра.

А что, если палачи нападут на ее след и убьют? Что, если ее видели? Запомнили? Вдруг она больше не найдет места среди людей?

– Все будет хорошо, – Зоран отпустил один рог и накрыл ладонь Русланы своей.

Только тогда она поняла, что сжала руку в кулак и смяла ткань чужого кожуха.

– Мне страшно, – призналась она, закрыв глаза. – Мы скачем в неизвестность.

– Можем остановиться. Уйдем в другой город, спрячемся…

«И, может быть, однажды станем счастливы. Вместе», – услышала она между слов, но так и не поняла, чей то был голос. Ее или Зорана?

– Не могу. Ты же знаешь.

Холод ужалил руку, когда Зоран ее отпустил.

– Знаю, – промолвил он.