– Госпожа Стужа и ее путеводная звезда, – из-под глубин воды зарокотал знакомый глас. – Вы встретитесь вновь, когда день развеет ночь, прогнав звезды с небосклона. А до тех пор – духу звезды место среди звезд.

Хранительница вод, поднявшись из глубин, всколыхнула океан. Она низко поклонилась Руслане, и та ответила тем же.

– Я знала, что мы еще свидимся, госпожа.

– Я тоже, – шепнула она, глядя на Зорана, который уже превратился в далекую, но самую яркую искру на черном небосводе. – Тоже знаю, что это не последняя наша встреча.

* * *

За ее спиной пели все ветра зимы. Ее плащ стелился по земле снегом. Голос рождал бури, а дыхание рассыпалось снежинками. Вихри внимали каждому приказу, даже если тот не был произнесен вслух.

Руслана не могла нащупать грани своей силы, ведь та казалась необъятной. Потому, когда хранительница вод помогла новой хозяйке зимы вернуться во дворец, Руслана какое-то время избегала выходить к Войко и Сияне.

Вдруг не рассчитает силу и случайно заморозит?

Она почти до утра испытывала себя, упражняясь в обретенном даре. Вихри следили за новой хозяйкой, пока она гоняла метель по дворцу, как верного пса. Руслана изучила почти весь дворец, прошла его несколько раз туда и обратно, точно гуляющий сквозняк. Но лишь раз она вышла в закрытый двор с озером, где под ивами навеки уснули парень и девушка. Их тела все еще были там.

Гонимая жгучей болью, она захлопнула тяжелые двери и поклялась себе вернуться к этому озеру лишь в сопровождении своего преемника – следующего хозяина зимы. А до тех пор она не потревожит тех, что отдали свои жизни звездам и холодам.

Руслана старалась не смотреть в гладкие, зеркальные стены, чтобы не видеть свое новое отражение. Вся белая, как смерть, что забрала ее человеческую жизнь. Или как зима, чьим олицетворением она теперь стала? Но она то и дело сквозь окна, затянутые тонкой коркой льда, смотрела на небо, где ярче всего горела единственная звезда, имя которой Руслана знала.

Побоявшись, что Сияна и Войко не переживут еще один день в голоде и холоде, под утро Руслана все же отправилась к невольным гостям дворца.

– Руслана? – Войко отступил на шаг, когда она вошла в один из хрустальных залов.

Испуг на его лице жестко резанул сердце, что еще не успело зачерстветь после многовековой жизни. Она стала духом, но внутри все еще хранила человечность.

Слишком впечатлительная Сияна ударилась в слезы. Она снова причитала, что-то о своей вине и о том, что, не угоди она в пруд омутницы, Морозу не пришлось бы ее спасать. Тогда бы он нашел кого-то иного себе на замену, а они бы не знали бед.

Сияна верила в это, но не Руслана. Теперь ей казалось, что этот путь был предрешен в тот самый миг, когда на ее окне распустились сердцецветы.

– Я отнесу вас домой, – голос звенел, как лед. – Вы давно не ели и простужены. Вам пора возвращаться, если хотите выжить.

Сияна хлюпнула почти синим носом и закивала, утирая слезы рукавом дорогого, но испорченного грязью кафтана. Руслана протянула им обоим руки, но только Сияна поспешила, ухватиться за раскрытую ладонь. Войко же казался мрачнее обычного, когда произнес:

– А как же ты?

Он ничего не сказал больше, но перед глазами уже возник любимый Хрусталь, с одного бока обнятый лесом. Руслана прикрыла глаза на мгновение, в которое словно шагнула на знакомые центральные улочки, ведущие к сердцу города – ярмарочной площади, где они с друзьями часто гуляли. Она мысленно прогулялась вдоль нарядных теремов, что скоро сменились на приземистые избы, и юркнула на узкую дорогу, что вела к родному дому.

Богдана, ее давняя подруга, больше не помашет из-за околицы. Матушка не проводит их с отцом на охоту. Не попробует она боле домашнего, еще горячего хлеба и не уснет на печке, слушая пение огня и материнский голос, нашептывающий сказки о духах.

Теперь сказки будут складывать о ней.

– Я не смогу вернуться, – слова резали сухое горло. – Теперь здесь мой дом.

– Что мне сказать всем о тебе? – Войко опустил глаза, и в этом Руслана услышала иной вопрос.

Что говорить твоим родителям?

Ох, сколько же слез будет ими пролито! Сколько незаслуженных проклятий падет на голову Зорана, который ее не уберег!

– Скажи правду. Поведай, что старый Мороз ослаб, а зима умирала. Без нее бы круг года не замкнулся, и природа погибла от истощения.

– Они не примут это, – поджал бледные губы Войко. – Будут говорить, что на твое место мог бы встать кто-то другой. Почему ты пожертвовала собой, Руслана? Почему не настояла, чтобы хозяином зимы стал я?

Сияна фыркнула, но Руслана и бровью не повела.

– Потому что, если ты не вернешься в Хрусталь и не расскажешь правду о своем похищении, палачи рано или поздно обрушат гнев на мою семью. Все уже считали, что Моймир и Бояна вырастили лесную девку. Вопрос времени, когда бы злоба народа перелилась через край и обратилась против моих родных.

– Палачи…

– Их позвал твой отец. Ему же их и прогонять, – припечатала Руслана и подошла к окну. Не хотела показывать эмоции, которые ей теперь должны быть чужды.