Слушая подсказки омутницы, Руслана скоро добралась почти до центра огромного болота. Ее и Морошку разделяло не больше десяти локтей. Отсюда утопленница выглядела еще более пугающей… и красивой.

Незабудки в темных волосах давно отцвели. Мертвые цветки пожухли, но не утратили своей яркости. Нежно-голубые, такие же, как острые и длинные ногти на холодных тонких пальцах. Кожа – нежный шелк, блестящий от россыпи мелких капелек воды. Губы – мягкие лепестки дикого шиповника. Но глаза, словно затянутые молочной пенкой, выдавали в Морошке навьего духа.

Интересно, почему она однажды утонула здесь?

– Ну? Чего застыла?! – поторопила мертвая красавица. – Я слышу… Те чародеи уже идут по вашим следам к чаще.

– Подсказывай, – на выдохе попросила Руслана. Она устала и запыхалась. – Куда?

– Прямо. Просто иди, тут не провалишься. Только вот здесь, – Морошка вытянутым пальцем ткнула в воду у одного края бревна, на котором восседала, – остановишься. Ближе не подходи, а то упадешь.

Руслана благодарно кивнула и двинулась вперед. И хоть Морошка уже доказала – ей можно верить, Руслана все равно прощупывала почву перед собой кончиком меча. Идти по воде, под которой ничего не видно, все же не так-то просто. Страшно.

Когда Руслана приблизилась к Морошке, омутница достала из-под воды ногу и вытянула перед собой на бревне. Ступня с перепонками между пальцами, блестящая чешуей, точно жемчугом, была так близко, что Руслана легко могла коснуться кожи духа. Лодыжку обнимал хрустальный обруч изо льда, а уже от него отходила прозрачная цепь, что ныряла в мутную трясину.

– Постарайся не отрубить, – попросила Морошка и зажмурилась.

Руслана подняла меч двумя руками, хотя Зоран управлялся одной. Постаралась прицелиться. Как бы замахнуться, чтобы разбить цепь, а не кости духа?

– Торопись, – не открывая белесых глаз, наказала омутница, – я слышу, как они скачут по нашим землям.

Краем глаза Руслана увидела, как засуетился аука, а Зоран наложил на тетиву стрелу.

«Руби же!» – взвилось что-то внутри, приказывая обрушить тяжелый клинок хоть как-нибудь. Не жалеть ни кожи, ни костей. Быстрее. Скорее! Сейчас!

Но Руслана сдержала этот порыв. Вдохнула глубоко, примерилась и только тогда замахнулась. Нанесла удар. А потом еще, и еще…

– Не получается, – качнула головой она. – Не выходит!

Омутница открыла один глаз, не веря Руслане. Наклонилась вперед, чтобы самой взглянуть на цепи.

– Проклятая девка! – прорычала утопленница и ударила рукой по воде. В стороны полетели черные брызги, будто заменяя непролитые слезы духа.

Руслана чуть отшатнулась. Она-то тут при чем?! Но чем дольше причитала Морошка, тем яснее становилось – злится она вовсе не на Руслану.

– Да откуда я знать могла, что ее трогать нельзя?! Сама в воду полезла! Я не виновата была! Мор-р-роз! – прорычала она злобно. – Цепями твоими колдовскими да тебя самого бы…

– Колдовскими, – шепотом повторила Руслана.

Морошка ее не услышала и продолжила, убиваясь, лупить воду, будто это могло как-то помочь. Тогда Руслана повторила уже громче, увереннее:

– Цепи ведь колдовские!

– И что с того?! – всхлипнула Морошка, ощерившись, как дикий зверь. Но ни ее горящий гневом взгляд, ни оскал острых зубов Руслану не напугали.

Она достала из-за пояса тонкий серебряный нож, подаренный Богданой, и повторила слова по– други:

– Нож этот – оберег от злых сил, от колдовства. Что, если он и чары Мороза разрушит?

От одного вида аккуратного, будто свитого из звездного света ножа Морошка зашипела. Омутница отползла почти на самый край бревна, но Руслана, отбросив меч Зорана, успела поймать ту за ногу.

– Не с-смей! Ты заденешь меня! Ож-жоги останутся! – сквозь зубы прорычала она и дернулась, пытаясь вырваться.

Мокрая кожа скользнула под ладонью, жесткая чешуя оцарапала руку. Руслана стиснула зубы и крепче сжала пальцы. Не отпустит. Раз дух боится, значит, нож и правда колдовство рассечь может!

Руслана и Морошка замахнулись одновременно. Одна подняла серебряный клинок, а другая – руку, что разила ничуть не хуже меча. Жесткие длинные когти целились прямо в грудь охотницы, но все замерло, как только послышался звонкий треск.

Лед раскололся.

Когда Морошка вздохнула полной грудью, ветер засвистел меж осинок. Те задрожали, испугавшись звонкого смеха омутницы.

– Свободна! – пропела Морошка, любуясь на лодыжку, которую больше ничего не сковывало. – Снова свободна!

Под радостные возгласы ауки она с плеском нырнула в болото, превратив белое полотно на чарусе в поляну с черными проталинами. Но не успела Руслана подумать, что Морошка сбежала, как та вновь забралась на бревно.

– Всего несколько дней на цепи провела, а будто целая вечность прошла! – убрала за спину промокшие волосы омутница. – Ах, как чудно!

Руслана не спешила прятать нож за пояс. Когда же Морошка перевела свои глаза, точно подернутые туманом, на свою спасительницу, Руслана и вовсе сжала рукоять так, что узорчатый металл до боли врезался в кожу.