Руслана привалилась спиной к ближайшему дереву, чтобы дать ногам и спине хоть сколько-нибудь отдохнуть. Сквозь кафтан коснулась груди в том месте, где под плотной тканью покоилась ладанка с родной землей. Матушка учила собирать такой оберег: в небольшой мешочек нужно зашить щепоть земли с росстани у дома, столько же – из-под печи и из-под ворот. Родная земля поможет вернуться домой и убережет от бед, которые могут настигнуть в пути. Но, похоже, не всякая напасть такому оберегу по зубам.

– Боишься палачей, – вслух подметила Руслана. – Сталкивалась уже с ними?

Уйка перестала бродить из стороны в сторону. Остановилась, будто перед ней выросла незримая стена.

– Я видела, как они казнили ведьму.

– Давно? – Зоран выглядел таким же удивленным, как и Руслана.

О палачах слышали все, но в Хрустале охотники на ведьм никогда не появлялись. Не верилось, что колдунов в городе вовсе не было. Скорее, они просто хорошо прятали свой талант, а не пытались на нем нажиться. Или выжить благодаря ему. Как Уйка.

– Давно, – в опустившихся сумерках Уйка походила на печального призрака. – Я тогда только начала выходить из леса. Только стала понимать людскую речь. Меня кликали Юродивой. Никак не колдуньей. Потому и палачам до меня дела не было.

Смысл слов постепенно складывался в голове Русланы в странную, необычную картинку. Слова Уйки заставили охотницу по-новому взглянуть на колдунью. Без едкого раздражения, с которого началось знакомство. Без первородного страха перед неведомой силой, подвластной чародейке.

Теперь Руслана смотрела с изумлением напополам с жалостью, не веря, что поняла все верно. Но Уйка не увидела направленного на нее взгляда, не почувствовала, что слушатели ее переменились в лицах. Всхлипнув глухо, она продолжила:

– Она была плохим человеком. Воровала молоко у коров, и те после этого сильно хворали. Просила монеты, чтобы вылечить буренок от своего же зла. Она думала, что люди терпят. Но они просто ждали помощи.

Уйка запиналась, говорила торопливо и суетно. Будто убегала от воспоминаний, вылитых в слова.

– Помню, как ее поймали. Она кричала, грозилась проклясть всех, но только хуже делала. Помню… Один мужик ей сказал: «Пугаешь колдовством, ведьма? Так лучше заговори мой кулак, чтобы он тебя не бил».

Что было дальше, и так ясно. Уйка умолкла, задышала тяжело и часто.

– Ты никому раньше это не рассказывала? – хриплый, чуть дрожащий голос звучал так, будто Зоран молчал годами.

Уйка качнула головой, а потом уронила лицо в ладони и заплакала. Зоран замер. Как и любой суровый воин, он терялся, видя девичьи слезы. Он беспомощно обернулся на Руслану, но та, такая же взволнованная, лишь пожала плечами. Тогда Зоран по-медвежьи неловко заключил колдунью в успокаивающие объятья. Потрепал ее по плечу, подбадривающе обронил:

– Ну же. Все хорошо.

И на душе стало одновременно и светло, и больно. Хотела бы Руслана, чтобы точно так кто-то успокаивал и ее. Чтобы шептал уверенно: «Ты вернешься домой». Но просить о подобном – значило проявить слабость. А слабые охотники всегда проигрывают лесу. Так учил Моймир.

– Пойдем в город порознь. – Руслана закинула лук за спину и пошла к выходу из леса.

Зоран выпустил Уйку, и та качнулась, как снежинка на ветру. Колдунья, которая только-только успокоилась, вновь выглядела так, будто готовилась разрыдаться.

– Руслана, – он поймал ее за плечо, когда охотница проходила мимо. Ничего больше не сказал, лишь смотрел в глаза внимательным долгим взглядом.

Не верилось, что еще миг назад суровый ястреб клекотал соловьем, утешая.

– Уйка боится нас. Боится тени палачей, которая тянется за нами. Посмотри на нее.

И правда, Уйка пятилась от девушки и стража, будто это они были охотниками на ведьм. Будто не меха носила Руслана, а, как настоящий палач, ожерелье из зубов убитых колдунов да обручья с нанизанными на металл косточками.

– Ей все равно негде нас приютить, – уже тише добавила Руслана и в ответном взгляде Зорана прочла – он понял ее.

– Спасибо, что помогла Князю, – Зоран низко поклонился Уйке, и та перестала пятиться. Остановилась меж тонких берез, положила на их стволы бледные ладони, точно деревья давали ей опору и силу.

– Спасибо, что помогла выйти из леса. – Руслана затолкала подальше мысль – она и без колдуньи нашла бы дорогу – и тоже склонила голову. – Боле мы тебя не потревожим.

Напуганная, как лесной олень, потревоженный людьми, Уйка ничего не сказала на прощание.

Циркон распластался от леса к югу, где лег на холмистую местность. Дороги то тянулись вверх, то ручейком соскальзывали вниз. На окраине города, как и в Хрустале, дома стояли редко. Но если в родном городе такие места можно было пересечь довольно быстро, то Циркон казался мучительно длинным.