Хозяин издал гаркающий звук, напоминающий смех. Он с отеческим теплом наблюдал за Уйкой, а когда та закончила танцевать, помог разделать тыквы. Все собрались вокруг стола, и каждый был занят своим делом. Мужчины орудовали большими ножами, а девушки резали тыквы на кусочки поменьше.

– М-м? – когда с первой тыквой было покончено, Хозяин очертил рукой пространство вокруг и вопросительно посмотрел сначала на Зорана, а затем на Руслану.

– Спрашивает, как вам Циркон, – подсказала Уйка и стерла со лба выступивший пот. Колдунья стояла у пышущей жаром печи – складывала на шесток порезанную тыкву.

– Хороший город, – вежливо улыбнулась Руслана. Она ловко орудовала маленьким ножичком. Даже не глядя на стол, умудрялась резать все ровно, не поранившись. – Люди здесь добрые. Госте– приимные.

Она украдкой посмотрела на Уйку, вспомнив, как та чуть под снегом их не похоронила. Всего-то стоило навести стрелу на зверя!

Хозяин после слов Русланы стал будто бы мрачнее. Без былого блеска в темных глазах он взялся помогать гостям – подавал Уйке готовые к жарке ку– сочки.

– М? – Хозяин ткнул пальцем в Зорана, когда тот пересекся с ним взглядами.

– А мне не с чем сравнивать, – пожал тот плечами. – Я всю жизнь провел в Хрустале. Город не большой, но и не маленький, но и его я посмотрел не весь.

– Почему? – сочувственно спросила Уйка.

– Я с детства покинул родной дом, чтобы попасть в дружину. Жил в Хрустале, но с княжескими наместниками и другими мальчиками, которые хотели стать воинами.

– Люди, – фыркнула Уйка. – Не понять мне вас. Как можно хотеть быть воином? Проливать чужую кровь, рисковать жизнью?

– В родном доме мне не было места. Я искал способ сбежать и нашел его в дружине.

Руслана внутренним взором вновь нырнула в чужое прошлое. Вспомнила братьев и сестер Зорана, которые ненавидели неродного мальчика.

– Ты мог сбежать в лес, – с искренним недоумением Уйка выгнула светлые брови. Те мостиками повисли над широко распахнутыми глазами-озе– рами.

– М-м! – поддержал колдунью Хозяин.

И лишь Руслана не посмела даже мысленно обвинить Зорана или подумать, что его выбор был неверным. Она помнила его боль, которой мальчик истекал, как кровью, когда бежал в неприветливый лес. Она знала, какой уродливый шрам на душе чаща подарила Зорану за пустое доверие.

– Быть воином – почетно и гордо, – заученно молвил Зоран. Руслана же услышала в этом другое: «В дружине свой кров. И деньги». Он сбежал, не сбегая. – Потому берут в дружину лишь отроков знати или талантливых бойцов. Пробиться я мог лишь вторым путем, поэтому отдал жизнь обучению военному делу и тренировкам. Я преуспел и мог бы стать гриднем…

– Княжеским стражем?! – от изумления Руслана едва не выронила ножик.

Другой бы на месте Зорана возгордился, не преминул бы похвастаться. Но Зоран выглядел усталым… и пустым.

– Я не смог уехать из Хрусталя, хотя мечтал об этом все детство и юность.

– М-м?

– Как это… не смог? – Руслана оперлась на край стола. Почему-то слегка закружилась голова, и стало дурно. В мыслях, как пчелы в улье, зажужжали чужие голоса:

«И если уж считаешь, что должен мне… Пообещай, что, когда однажды приду к тебе с просьбой, ты исполнишь ее».

«И все же запомни, Охотница: клятвы духов нерушимы. Некоторым обещаниям даже смерть не преграда».

«Клянусь!»

Зоран приблизился к Руслане, и она чуть отпрянула. Он того не заметил – забрал со стола порезанную тыкву и отнес к печи. Ни на кого не глядя, сказал:

– Я не привык нарушать обещания. Меня держала неисполненная клятва.

– А сейчас ты связан новой, – Руслана хотела вырвать ту часть себя, что привязала к ней Зорана. Но ему, похоже, это было не нужно.

– Пусть. Я ни о чем не жалею.

Голос стража был тверже закаленной стали.

* * *

Сладкую горячую тыкву запивали молоком, которое Уйка принесла из подклета. Себе, Зорану и Руслане она налила его в глиняные посудины, а перед Хозяином поставила целую крынку, заполненную доверху.

За столом сидели долго. Даже когда с едой было покончено, по просьбе Уйки все остались сидеть. Лишь крынка Хозяина все также полнилась молоком.

Это отец Уйки? Нет, Руслана отмела эту мысль. Иначе не звала бы колдунья мужика Хозяином. Да и не похожи они вовсе – хрустальная хрупкая красота против темных волос и еще более темных глаз. Точно не родные.

– Расскажите о Хрустале? – попросила Уйка, когда сытые гости начали скучать. – Я, кажется, была там. Когда-то…

Сидеть за столом уж боле не хотелось, но и отказать Уйке в просьбе ни Зоран, ни Руслана не могли, хоть оба устали с дороги. Путники грезили о том, как бы поскорее лечь спать. Но если бы не Уйка, спать бы им пришлось на улице.

Руслана рассказывала первой. О ярких праздниках, о лесе, о том, как красиво в городе по весне цветут яблони. Хотела рассказать о добрых соседях и о друзьях, но прикусила язык, когда вспомнила – соседи были готовы отдать ее на костер палачей, а друзья испарились, поверив в выдумку отца Войко.