Зоран вздохнул так, точно готовился пойти ко дну с привязанным к груди валуном, и опустился на ступень крыльца рядом с Русланой. Теперь они оба смотрели в непроглядную мглу и гадали об одном и том же.

– Думаешь, он выживет? – его бесцветный голос был мрачнее ночи. Руслана не хотела огорчать Зорана еще больше, но и врать не могла.

– Я не знаю, на что способна Уйка. Если ее чары и правда сильны, все может быть.

Какое-то время они сидели в полной тишине. Руслане даже показалось, что она слышит учащенный стук своего сердца.

– Представляешь, Уйкой ее назвали лесные духи, – не видя его губ, Руслана поняла, что Зоран улыбается. И даже среди пустынной ночной улицы она ощутила себя лишней. – За то, как она плакала, когда только попала в лес. У-у-у-а! – Зоран изобразил детский плач, и, несмотря на затаенную обиду, Руслана прыснула от смеха.

– Не с твоим голосом младенческий вой изображать!

– Да ну?

– Да!

Они рассмеялись, и Руслана шутливо боднула Зорана плечом. От него веяло тем теплым ароматом, что царил в избе Ждана: смесь свежеиспеченного хлеба и засушенных летних трав. А еще от него пахло пряным медом.

– Ты захмелел! Зоран – ответственный страж, почти княжеский гридень – захмелел от меда!

– Ты выпила меньше меня и сразу убежала на мороз. – Он сидел к Руслане полубоком, и их коленки едва соприкоснулись, когда Зоран чуть подался вперед. – Нечестно вот так надо мной смеяться!

– Нечестно – это твоим голосом, – эти слова она произнесла наигранно грубо, подражая тембру Зорана, – завывать, как малое дитя! Я ведь теперь век это помнить буду! Как нам друг другу в глаза смот– реть?

– Что ж, если госпожа изволит просить…

Неоконченная фраза выбила из Русланы все веселье, как стрела вышибает жизнь. Улыбка медленно сползла с лица, а ладанка в руке потяжелела.

– Вот. Опять.

– Что?

– Опять зовешь меня госпожой, – она поджала губы, втайне радуясь, что на улице темно. Ночь спрятала и алеющие щеки, и дрожащую в глазах досаду. – Будто ты мой слуга.

– А это разве не так?

Руслану словно по щеке хлестнули плетью.

– Нет, – выдохнула она пораженно. – По крайней мере, я не хочу, чтобы так было. Пока ты прячешься от меня за долгом и клятвой, я просто хочу…

Она запнулась, лишь сейчас поняв, как глупо выглядит. Зорана вынудили отправиться с ней в путешествие, заставили охранять ее жизнь. У него отняли волю, свободу, лишили собственных желаний. А она хотела еще, хотела больше. Возможно, больше, чем Зоран мог бы ей дать.

– Чего? Чего ты хочешь, Руслана?

– Я хочу быть твоим другом.

Он удивленно моргнул и медленно отодвинулся. Лицо тут же защипало от холода, а щеки – от смущения. Неудивительно, что Зоран молчал.

– Я просто страж, – обронил он совсем тихо, но Руслана все равно вспыхнула от его слов.

– Я не боярская дочка, не нежная царевна. Мне не нужен охранник, мне нужен товарищ!

Она думала, что Зоран посмеется над ней. Это ведь такая глупость! Девчачья прихоть излить душу, выплакать все слезы в дружеское плечо. Но он, сам того не понимая, уже делал то, в чем Руслана больше всего нуждалась.

Слушал.

– Я устала быть сильной. С каменным лицом продираться через невзгоды, чтобы потом не сметь и бровью повести. Устала бояться в одиночку, потому что стесняюсь заговорить с тобой.

– Ты меня боишься? – Зоран не выглядел таким удивленным даже тогда, когда изо рта Ждана показался черный змей. – Почему?

«Потому что ты не человек», – сказала бы она еще несколько дней назад. Но теперь правда была куда проще.

– Потому что ты будто избегаешь сближаться со мной. Сначала я думала, что ты просто такой…

– Какой? – Зоран настороженно склонил голову, ловя каждое слово.

– Отстраненный. Делаешь ровно то, чего от тебя ждут, и не боле.

– Я помог тебе в ночь Крашняны.

– А потом сам сказал, что это твой долг как дозорного, – с предательской обидой в голосе напомнила Руслана.

Зоран посмотрел на нее с легкой укоризной, и Руслана стыдливо прикусила губу. В тот вечер он пел для нее. Вряд ли так поступил бы каждый дозорный.

Наверное, Руслана тоже захмелела. Иначе она никогда в жизни бы не осмелилась говорить все это. Не посмела бы упрекнуть Зорана хоть в чем-то, ведь повода он не давал. Был безупречным… стражем.

– С Уйкой ты совершенно другой. Ты чаще улыбаешься и…

«Ты обнимал ее, когда Уйке было плохо», – но это больше удивляло Руслану, чем расстраивало или заставляло завидовать. Поэтому слова так и остались невысказанными.

– Я думал, тебе это не нужно.

Она невесело хохотнула и коснулась ладонью лба, будто поправляя шапку. На самом деле ей просто хотелось спрятаться и от Зорана, и от этого разговора, который зашел дальше, чем она рассчитывала.

– Ты ведь даже не хотела, чтобы я уехал с тобой из Хрусталя.

– Потому что это нечестно.