Руслана оглянулась туда, где талый снег сменялся высокими сугробами. Средь них бежала цепочка следов, ведущих обратно к сторожке. Может, переждать этот день? Вернуться к Уйке? Но выйдет ли вновь найти старых знакомых в огромном лесу?

– У нас больше нет цветов-оберегов, что подарила Морошка, – вслух рассуждала Руслана. – Без них опасно перед духами появляться.

Хватка Зорана на ее запястье стала мягче – страж думал о том же. Но аука посмеялся над излишней осторожностью путников:

– Тебе не нужны колдовские цветы Морошки. У тебя есть свои.

И снова взгляд к себе приковали кровавые сердцецветы.

– Никто не тронет невесту духа, Охотница, – в скрипучий голос ауки закралась нежность, которую девушка не ожидала услышать. – Вы в безопасности.

Игнорируя и жгучий румянец, и собственное обезумевшее сердце, Руслана не теряла рассудок.

– А вдруг Уйке не удастся ничего выяснить? Или ее духи к Морошке и направят? – постукивала пальцем по подбородку она. – Нет смысла возвращаться в сторожку.

– А если это ловушка? Вдруг сердцецветы – вовсе не оберег?

Руслана едва не рассмеялась. Она не сомневалась, что для нее эти цветы – ужаснейшее проклятье. Столько бед уже принесли! Но аука раздраженно цокнул, закатил глаза-угольки:

– Ничего-то вы не понимаете. В сердцецветах колдовства и магии больше, чем в тех незабудках, что дарила Морошка. Они еще в нашу первую встречу тебя защищали. Не знала?

– И что с того? Разве в этом дело? – нахмурилась Руслана. – Я думала, защиту и покровительство должен даровать дух, а не ничейная магия.

– А кто сказал, что магия в сердцецветах ничейная? С кем тебя судьба связала, тот и дарует тебе покровительство.

Аука повернулся к Зорану. Острозубая улыбка растянулась от уха до уха, а у Русланы не осталось никаких сомнений – не перед Войко распустились бутоны на ее окне. Сын купца пришел, когда сердцецветы уже цвели.

Она поджала дрогнувшие губы, низко опустила голову. Зоран все знал и молчал. Почему?!

– Ох! – с притворным изумлением выдохнул аука. – Тебе до сих пор никто не сказал правды?

– Некому было, – процедила Руслана, исподлобья глядя на «суженого». – Вот и блуждала в неведении.

– Обидно, наверное, – причитал аука, чуть ли не облизываясь. Настолько ему нравилось выводить охотницу на эмоции. – Знали почти все, кроме тебя. Это простым людям и слабым духам не позволено видеть такие связи. Но большинству из нас истина открывается сразу. С одного взгляда.

Руслана слушала ауку вполуха. Прожигающим взглядом смотрела на Зорана и удивлялась – как это еще одежда на нем не вспыхнула от злости и досады, которые охотница вложила во взор?

Где-то в ветвях деревьев надрывались птицы, принявшие потепление за окончательное наступление весны. Голосили звонко и чисто, но вызывало это только раздражение.

Ложь. Все это ложь!

Мирина врала. Зоран обманывал ее. И даже погода насмехается над охотницей!

– Веди меня к Морошке, – приказным тоном произнесла Руслана, но аука цокнул языком, покачал коричневым пальцем.

– Ай, нет. Говорю же, только после полуночи. Когда праздник завершится.

– Тогда я подожду. Веди.

И аука побежал в глубь леса. Туда, где снег окончательно растаял, а земля просохла под неестественно горячим солнцем.

Руслана широким шагом шла за ним и даже не оборачивалась. Не хотела, чтобы Зоран направлялся за ней, но знала – он рядом. Слышала это по шагам и легкому дыханию. Ощущала запах хлеба и овса, что привычно исходил от стража.

Она чувствовала, что Зоран рядом, и злилась еще больше.

Он всегда рядом. Но ни в один из этих моментов не попытался заговорить о том, что действительно важно.

Когда девушка в компании нелюдей прошла достаточно, чтобы ноги начали ныть от усталости, а горло пересохло от жажды, аука остановился перед кустами шиповника. Тот цвел так, будто на улице было лето, а не начало зимы.

– Пришли! – объявил дух. – Как будете готовы, выходите на поляну. Отдохнете перед новой дорогой и почествуете невесту.

Аука юркнул за кусты, из-за которых звучали смех и пение, и исчез. Руслану раздирало от желания сделать то же самое, но она заставила себя остаться в тени раскидистого дуба.

Зоран стоял перед ней в рубахе и простых штанах. Мятль и кожух страж давно снял. Слишком жарко светило зимнее солнце.

– Это правда? – горечь заполнила рот. Хотелось сплюнуть ее, точно скопившуюся после удара кровь. – Ты нашел сердцецветы на моем окне?

Зоран склонил голову, и медовые пряди скользнули по покрасневшим скулам.

– Правда.

Слово – удар, вышибающий из легких весь воздух.

– Почему ты молчал?

– А что я мог сказать такого, что ты бы мне вдруг поверила? Все вокруг убеждены, что тебе сужден Войко. Даже ты.

Руслана хотела воспротивиться, но закрыла рот, так ничего и не сказав. Зоран прав. Она не принимала выбор судьбы, но верила, что сердцецветы пробудил именно Войко.

– Я возвращался с ночной службы и решил срезать путь по дворам. А потом увидел цветы, вспомнил, что это дом Моймира…