Нет уж, облегчать работу им я не намерена… Стук собственного сердца оглушал, Алые графы обступили меня со всех сторон, и вокруг их ладоней начали появляться черные цепи. Их концы падали на пол, вполне натурально высекая искры из каменных плит.

И в этот момент меня осенило. Тиаре! Мне не хватало тиаре, разлитого в воздухе! Ведь Иаршеллавира уничтожила мой ключ, мой источник магии, который мог накапливать какое-то количество силы. При этом она распределила всю магию по организму, но та потеряла аккумулятивный эффект. Мне вполне хватало силы на колдовство, если вокруг в воздухе было достаточно тиарэ. Но что, если в зале ее слишком мало?..

Тогда для вампиров, имеющих свой собственный ключ, это практически не является помехой. Но это помеха для меня.

Я стала лихорадочно думать, как исправить ситуацию. При этом ближайший из вампирских прихвостней уже занёс руку для удара или для того, чтоб обхватить меня своей черной цепью, – точно понять было сложно.

Время и так текло ошеломительно медленно, а теперь и вовсе будто застыло, как муха в капле янтаря. Я видела кровавый блеск вампирских глаз, ощерившиеся клыки, но сквозь них вспоминала Айдена. И серьги в руке незаметно нагревались…

Когда-то он своим шуточным наказанием научил меня делать видимой разлитую вокруг силу. Остаточную тиаре, появившуюся после использованных заклятий. Похоже, эта тиаре была некоторым образом инертной, не участвующей в новых и новых творимых в зале заклятьях. Она была как осколки, которые собрать воедино можно было лишь отдельной целенаправленной волшбой.

И способ был мне известен.

Не думая больше ни о чем, не теряя времени, которого и так не было, я представила перед глазами руно печати, в центре которого сверкал призрачный цветок розы – символ, который должен был сделать все невидимое видимым. Не останавливаясь ни на миг, я выдохнула, представляя, как вместе с воздухом из меня выплёскивается сила. И тут же печать загорелась огнем. А весь зал вокруг наполнили красновато-черные облака, внутри которых будто сверкали мельчайшие кристаллы-осколки.

Это были осколки магии вампиров.

Стараясь не отвлекаться на то, каково ощущать в себе эту страшную темную магию, я нарисовала и активировала ещё одно колдовское руно. На этот раз с витиеватой снежинкой в самой сердцевине. С почти точно такой же снежинкой, какая была на моих сережках…

Айден говорил, что это называется "конденсацией магии".

И в тот же миг черно-красные сверкающие облака осколков слились воедино, превратившись в волну. Раскрыв руки в стороны, будто навстречу смертоносному морскому приливу, я позвала эту черную волну в собственное сердце.

Зал задрожал. Тяжёлые портьеры и шторы на витражных окнах всколыхнулись, как от ураганного ветра. Волосы и плащи вампиров затрепетали. А сами кровососы едва удержались на ногах, когда темная лавина ударила в меня и тут же вырвалась обратно, на этот раз стекая с кончиков пальцев огненными плетьми.

Мне было холодно. Ошеломительно холодно, и из глаз сами собой полились ледяные слезы, которые жгли кожу.

– Удержите эту дрянь любой ценой! – завопил князь, когда один из жгутов моей новой силы ударил и по нему, раскидывая стоящих рядом со мной графов. – Ренвиэль! Если она станет драконом, уже ничего не получится!

И вдруг я увидела черные нити, протянувшиеся от князя к сыну. То, что прежде было скрыто. Видимо, печать с розой показала и это.

Нити скреплялись на руках и ногах наследника Шеллаэрде, на грудной клетке и горле.

А Ренвиэль неожиданно посмотрел на отца и… покачал головой.

– Она уже дракон, отец. А я никогда не планировал отрезать чьи-то крылья… – Он как-то вымученно улыбнулся, и в тот же миг с уголка его рта потекла кровь. Черные нити сжали горло, заставив светлую кожу Ренвиэля отливать синевой. Тонкие вены на его лице стали и вовсе черными.

– Все приходится делать самому, щенок, – прорычал князь и, расталкивая волной темной силы подданных, что окружали его, ринулся ко мне сквозь зал, не касаясь пола. Его пепельно-серое лицо полыхало яростью.

Сердце в груди подскочило от страха. Ренвиэль дернулся в мою сторону, словно хотел сделать что-то. Но не смог даже пошевелиться. Его руки и ноги разошлись в стороны, и на них ещё ярче проявились черные нити-цепи, растянувшие его, словно кандалы в тюремной камере.

Он опустил голову и закрыл глаза, и я лишь успела заметить, как в последний момент из них повалил черный дым.

А князь уже был совсем рядом. Он замер возле меня, остановившись резко, как лавина, наткнувшаяся на скалу. И схватил меня за шею ледяными пальцами, заканчивающимися острыми когтями.

Меня тряхнуло, как от удара током. Все тело будто пронзила раскаленная стрела – сквозь нервы, кости, плоть и мышцы. Мне было физически больно буквально от одного этого прикосновения, от которого сквозь кожу словно начала проникать чужая черная магия.