– Что, кончился резерв, человеческая дура? Ты ведь ещё не дракон. И драконом никогда не станешь, кто бы что ни говорил! Слишком много в тебе человеческой крови и мало истинной, божественной. Ты могла бы жить у нас как княжна! Стала бы женщиной моего сына, тебе поклонялись бы и почитали, как мать будущего наследника. А теперь, пожалуй, было бы лучше тебя убить. Но я не сделаю тебе такого подарка. Ты будешь носить мое дитя, а когда родишь, сдохнешь, как собака, выброшенная на улицу в голодный год. Тебя сожрут мои подданные.

Он говорил с мерзко-опьяняющей, отравляющей злобой, от которой хотелось спрятаться, скрыться и исчезнуть навсегда.

Но со мной уже было что-то не так. Я почти не слышала его слов. У меня в голове бешено крутились шестеренки, пытаясь подсказать какую-то крайне важную ускользающую мысль. Буквально жизненно важную, ту, что укрылась от моего понимания.

Снежинка…

Конденсация магии…

Что, что я пропустила?..

Серьги, все ещё зажатые в руке, обжигающе нагрелись. Теперь я едва удерживала их в побелевших пальцах, но отпустить не было ни малейшей мысли.

Серьги…

Со снежинками…

Здесь таилось что-то крайне необходимое мне.

Что, если они неспроста имеют свой узор? Что, если снежинки внутри – часть колдовского руна? Тогда получалось, что они обязаны были… конденсировать магию? То есть сгущать ее вокруг и, может быть, аккумулировать внутри себя? Иначе для чего ещё без толку конденсировать?..

Едва эта мысль оформилась у меня в голове, как, не глядя больше на князя, я глубоко вздохнула, одновременно представляя, как высасываю из черного золота силу, что могла оказаться внутри. Не надеясь ни на что и одновременно надеясь на все.

И я угадала… Сила ринулась в сердце ослепляющей волной, настолько яркой и горячей, что я не могла больше дышать. Она вошла в лёгкие раскаленным пламенем, облизала рёбра и, кажется, сожгла сердце и внутренние органы. Я одновременно чувствовала небывалую мощь, ощущала себя бессмертной и всемогущей, но при этом думала, что умерла, так больно это было.

Спину начало жечь, грудь разрывало изнутри.

И только где-то в стороне я слышала, как Кровавый князь, кажется, отдает какие-то приказы.

Различить слова было невозможно, как и открыть глаза. Я распахнула руки в стороны, думая, что меня сейчас разорвет на части.

В этот миг я открыла глаза и увидела, как повелитель Шеллаэрде достал откуда-то странную керамическую вазу и повертел ее в руках, а затем разбил об пол, рассыпая вокруг серый пепел.

Прах…

Его Алые графы выстроились с двух сторон от него, словно живые крылья. И посмотрели на меня.

Откуда-то в зале оказались ещё гости… Инстинктивно я понимала, что это дарки. Они сняли капюшоны, и я почему-то легко различила их сущности без особого труда. Это были те драконы, что предали принцев… У каждого из них в руках сверкало какое-то огненное оружие, и, похоже, они были готовы драться… со мной. Как с угрозой их перевороту.

Почему? Как это произошло?

Я не знала. Но, похоже, странная сила, которая разрывала меня изнутри, пугала и их. Видимо, сыграло роль еще и то, что прежде Мельгорион представил меня на весь двор Чертога Огня как то ли посланницу, то ли проклятие богов.

Человек, обладающий драконьей магией… Аара Седьмого принца, что унесла его погибающее тело из-под носа у княжича Шеллаэрде, а затем была отдана ему же в качестве гаранта ненападения.

Теперь же на церемонии, затеянной Кровавым князем, я отказалась стать любовницей Ренвиэля и рожать ребенка, что был бы наполовину вампиром и якобы наполовину драконом. Я видела лица драконьих предателей и отказалась встать на их сторону…

Видимо, весь этот ритуал был продуман заранее… И предатели-дарки с помощью него тоже рассчитывали получить свою выгоду.

Теперь же я испортила планы не только вампирам, но и тем самым даркам.

Стало кристально ясно, что они убьют меня, едва представится хоть малейшая возможность. Но мне уже было не страшно. Мне было так больно, что весь страх испарился несколькими мгновениями ранее.

Из меня буквально лилось пламя. Огонь горел со всех сторон, и когда мои руки оказались раскинутыми в стороны, то краем глаза я заметила, что с обеих сторон у меня за спиной загорелось по огромному всполоху огня.

Как… крылья…

Я отвернулась, бросив пустой взгляд на вампиров и дарков перед собой. На их полусгоревшие одежды. На Кровавого князя с обожженным лицом, у ног которого рассыпался мертвый пепел.

А затем приоткрыла губы, и из горла сами собой вырвались слова, которые я, казалось, давно забыла. Слова, которые по-настоящему мне никто никогда и не говорил, но именно сейчас я почему-то поверила в их истинность. Ведь их значение вдруг стало мне ясно, как никогда прежде:

– Мьель данвер лависшаэс тес вартенфьен! Эллес анде!

"Я нареченная именем Седьмого принца! Склоните головы!"