Воодушевлённая этими словами, я снова склоняюсь к мужской плоти. Снова обхватываю губами крепкий ствол. Уже гораздо смелее облизываю головку, и принимаюсь двигать головой, как делала та фрейлина. Азим со стоном откидывается назад на подушки. Скосив глаза, я вижу, как он комкает пальцами простыни, как искажается от наслаждения красивое лицо и напрягается всё его тело, будто он изо всех сил сдерживается. Чувствую, как подаются мне навстречу бёдра, толкаясь глубже. А с покрасневших от возбуждения чувственных губ то и дело срываются тихие стоны.

Значит, ему нравится? Значит, я всё правильно делаю?

Осознание, что это от моих ласк ему настолько хорошо, и меня саму неожиданно заставляет снова слегка возбудиться. Отчего я начинаю двигать головой ещё быстрее, помогая себе рукой и ощущая необычное удовольствие от происходящего. Член у меня во рту, кажется, становится ещё больше. Мужское тело дрожит всё сильнее, бёдра толкаются вверх всё несдержанней, пока в какой-то момент Азим резко не поднимается и не отстраняет меня рукой за плечо. Впивается в мои губы своими, целуя как одержимый. Другой же ладонью обхватывает свой член и пару раз резко проводит по нему, содрогаясь всем телом и с рычанием выплёскивая себе на живот белесое семя.

− Ты нереальная, душа моя, − выдыхает хрипло, улыбаясь мне в губы. – Самая сладкая, самая красивая в мире, самая моя.

− Ты тоже мне очень нравишься, − улыбаюсь смущённо. – Оказывается, я тебя раньше совершенно не знала. И даже не представляла, какой ты на самом деле.

Азим в ответ снова меня целует, а потом бережно укладывает на подушку и накрывает простынёй. Но вместо того, чтобы лечь рядом, чмокает в нос.

− Я сейчас приду, маленькая, − произносит тихо. И поднявшись, уходит в ванную. Видимо, чтобы вытереться.

Вернувшись же, спустя пару минут, снова гасит свет и забирается ко мне в кровать. Сгребает в свои объятия, снова зарываясь лицом в волосы. И наконец расслабляется. Я с наслаждением обнимаю его в ответ, прижимаясь всем телом и устраиваясь поудобней. Никогда ни с кем не делила кровать, но лежать вот так, с ним в обнимку, дышать им, чувствовать его тепло, его руки вокруг меня, его тело рядом, всё это ощущается таким правильным, что я закрываю глаза и тоже позволяю себе полностью расслабиться, погружаясь в сонное блаженство. Представляя, что теперь смогу каждую ночь вот так засыпать. Рядом с любимым.

Азим был прав. День выдался насыщенным и местами сложным. А ещё очень переживательным. Я действительно очень устала. И теперь дрёма незаметно подкрадывается ко мне на мягких лапах, окутывая ласковой тьмой. Я уплываю в это сладкое забытие. И мне чудится тихий голос:

− Я так безумно люблю тебя, моя девочка. Если бы ты только знала…

Я не знаю, что меня разбудило. Какая-то безотчётная тревога, от которой сердце спросонья так и норовит выскочить из груди. День ещё не начался, а я почему-то уже жду от него неприятностей.

Беспокойно завозившись в кровати, рукой ищу рядом Азима, который всю ночь согревал меня своими объятиями. Но рядом его почему-то нет.

Распахнув глаза, недоумённо смотрю на примятую подушку, а потом приподнимаюсь на локте и озираюсь вокруг.

Он стоит у окна. Полностью одетый, притом не в штаны и рубашку, как обычно одевается здесь, а в чёрный босварийский каптан, отчего снова кажется тем самым язвительным и холодным циником, которого я столько лет считала врагом. Заложив руки за спину, просто смотрит на море. До дрожи отчуждённый.

− Азим, что-то случилось? – с тревогой зову любимого.

Широкие плечи на миг напрягаются, каменея, а потом он медленно оборачивается. Вот только лицо его кажется каменной маской, заставляя моё сердце сжаться ещё сильнее.

− Скоро здесь будет Корим, − слышу я ровный ответ. – И, скорее всего, твой брат.

− Тайрэн? – выдыхаю ошеломлённо. – Но почему?

− Так нужно, Николь, − отвечает Азим. – Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала.

− Что именно?

− Ты накинешь на себя иллюзию невидимости и не будешь снимать, что бы здесь ни происходило.

− Почему?

− Потому что о твоём присутствии здесь не должен знать никто кроме тех, кто уже знает.

− А кто ещё может узнать? Твой дядя и мой брат разве прибудут не одни? Что вообще происходит, Азим?

− Нет времени объяснять, Николь. Они уже близко. Одевайся и делай, как я тебе говорю. Это очень важно, малышка.

− Хорошо, − киваю.

Как ничего другого желая, чтобы он сейчас улыбнулся, подошёл ко мне, поцеловал и сказал, что всё в порядке и бояться нечего.

Но вместо этого Азим попросту выходит из комнаты, оставляя меня с чувством полной потерянности. Почему он ведёт себя так, будто мы снова стали чужие?