А ещё поняла, что настоящие причины моего сопротивления такому решению не в том, что телохранители могут испугать ребят. В конце концов телохранителей можно просто иллюзией невидимости накрыть, или заставить ещё как-то спрятаться.

Нет, причина не в них, причина во мне и в эгоистичном желании оставить себе свою маленькую тайну. В страхе, что родные меня не поймут и осудят. Но ведь отец уже знает. И, кажется, понял. По крайней мере, попытался. И даже отпустил меня в город перед поездкой в Босварию. Одну, к слову.

А ещё запоздало пришло чёткое понимание, что Рами очень правильно поступила, отказавшись помогать мне с этой вылазкой. А я не должна была её об этом просить. Из-за моих тайн у них с Тайрэном и так уже недопонимания возникли. Если бы мы с Софи тогда к ней не пошли, а она не посмотрела наше будущее, они бы не поссорились. И вот я опять чуть не втянула невестку в то, что мой брат бы точно не одобрил.

Ничему ты не учишься, Ники.

Наверное, я слишком привыкла оправдывать свою невнимательность к чувствам окружающих отсутствием дара эмпата. Привыкла думать, что это удел Софи всем сопереживать, а я так не могу. Я не знаю, кто что чувствует. Это мои чувства могут прочесть и сестра, и мама, и братья.

Я так часто задавалась вопросом, что именно читают во мне мои родные, так часто жалела себя по этому поводу, ныла внутренне, что нет у меня свободы, что в результате стала и сама концентрироваться на своих чувствах больше чем нужно. Иногда становясь абсолютно слепой по отношению к другим. Даже к близким.

Но ведь на самом деле иногда достаточно просто внимательно слушать и смотреть. А ещё думать не только о себе. Вообще думать и анализировать. Необязательно иметь дар эмпатии, чтобы понимать, когда ты своими действиями ранишь, или ставишь в неловкое положение неуместной просьбой. Голова человеку на что даётся?

Даже с Азимом… сколько лет я была именно что слепа. И глуха на оба уха. Даже когда Софи мне говорила о том, как ему тяжело, какой он одинокий, я лишь отмахивалась. Мне было удобно считать его врагом и в стычках с ним выплёскивать те эмоции, которые обычно приходилось держать в узде. Эгоистично. И так по-детски.

Мне казалось, что я прозрела, оказавшись с ним на той вилле, начав узнавать его настоящего. Мы так много разговаривали. Он был так открыт со мной…

Зачем всё это? Зачем было пробираться мне в душу, прорастать корнями в сердце? Зачем было так смотреть, будто я для него целый мир? Обещать, что я всегда буду для него превыше всего… а потом бросить.

Задумавшись, я даже не замечаю, как начинаю теребить браслет на руке. Брачный браслет.

Бросить ли?

Я помню нашу ночь. Помню, ту исступлённую нежность, с которой он ласкал меня, держал в своих объятиях. Я помню боль и тоску в его глазах. Словно… он прощался. Отрывая от сердца…

Я всё помню. Каждое его слово. Каждый жест. Каждый взгляд. Я знаю, какой он. Знаю. Что бы кто ни говорил. Он тот человек, который спасает дикого котёнка от своры собак и привозит в свой дом, чтобы выходить. Он тот, кто не переступает черту, даже когда ты сама готова ему отдаться, забыв обо всём. Он тот, кто написал моему отцу, чтобы успокоить и сказать, что я в безопасности, даже зная, что ему хотят оторвать голову. Долг и честь для него не пустой звук.

Заслеплённая горем, я забыла всё это, когда Тай дал мне то ужасное письмо от Корима. Снова увязла в собственных чувствах, утонула в жалости к себе, вместо того, чтобы думать головой. Вместо того чтобы разобраться в ситуации и докопаться до правды.

Злясь теперь уже на саму себя, я решительно поднимаюсь и выхожу из своих покоев.

Рами права.

Хватит уже действовать, как бунтующий ребёнок. Пора взрослеть.

Путь до отцовского кабинета я почти не замечаю. И лишь когда захожу в приёмную, приходит мысль, что Тая в кабинете может и не быть.

Ничего, если не здесь, найду в другом месте.

− Ваше высочество, − поднимается мне навстречу Симон.

− Мой брат тут? – киваю на дверь.

− Да, ваше высочество. Доложить?

− Не надо, я сама.

Постучавшись, заглядываю в кабинет. Брат, вчитывающийся в какой-то документ в это время, поднимает на меня удивлённый взгляд.

− Можешь уделить мне несколько минут? У меня к тебе несколько срочных и важных вопросов.

− Конечно, проходи, − тепло улыбается он. Поднимается из-за стола, направляясь мне навстречу. Обнимает. – Как ты, малыш?

− Более-менее, − неловко улыбаюсь я, обнимая его в ответ.

− Что за вопросы? – интересуется брат, отстраняясь и заглядывая мне в глаза.

− Я ни разу не спрашивала. А это важно… Когда было совершено покушение на Корима и Мэл?