Ну вот и ладненько. Вот и договорились. Удовлетворённо вздохнув, я умолкаю. Азим тоже.

Хоть он и пытается бодриться, но я вижу, как сильно ему хочется спать. Веки потяжелели, взгляд сонный, движения вялые. Сейчас его организм вовсю сражается с чужой магией и вызванными ею последствиями. Так что все разговоры лучше отложить на потом.

− Тебе нужно отдохнуть, − глажу мужскую ладонь. – А я, наверное, пойду осмотрюсь в доме.

− Потом… осмотришься. Останься со мной, − ласково обхватывает он моё запястье. – Я бы хотел держать тебя в своих объятиях.

Знал бы он, как мне этого хочется. А впрочем… почему нет? Мы почти женаты. И уже спали в одной кровати. И не только спали.

− Хорошо, − киваю, приняв решение. И, не вставая, принимаюсь расстёгивать длинный ряд пуговичек на своём платье. Специально выбирала без шнуровки, чтобы справиться самостоятельно.

Взгляд Азима вспыхивает откровенной жаждой. Он даже просыпается по такому поводу, жадно следя за каждым моим движением, лаская глазами каждый сантиметр обнажающейся кожи.

Поведя плечами, я освобождаю их из плена ткани, вытягиваю руки из рукавов, выше пояса прикрытая теперь только камисолью.

− Ты самое прекрасное, что я видел в своей жизни, − хрипло бормочет Азим, облизывая пересохшие губы.

− Ты тоже очень красивый, − улыбаюсь смущённо, поднимаясь, чтобы раздеться до конца. – Даже сейчас, несмотря на истощённость, бледность и синяки под глазами. Придётся тебя хорошенько откормить.

Платье с мягким шуршанием падает к моим ногам. Перешагнув ворох ткани, я поднимаю его и аккуратно кладу на ближайшее кресло. А потом присаживаюсь на него же, разуваюсь и скатываю с ног шелковые чулки. С кровати доносится приглушенный стон.

Закусив губу, я бросаю взгляд украдкой на Азима. Кажется, что он вот-вот сорвётся с кровати, чтобы добраться до меня.

Мои щёки горят так, что, наверное, можно обжечься. Несмотря на то, что между нами уже было, раздевать вот так перед ним, для меня это чрезвычайно волнительно… и возбуждающе.

Оставшись в одном лишь нижнем белье, я нерешительно поднимаюсь с кресла.

− Иди ко мне, любимая, − шепчет Азим, кое-как подвигаясь и гостеприимно приподнимая одеяло.

Ну же, Ники. Чего ты смущаешься? Это твой мужчина. Тот, кого ты сама добровольно выбрала.

Глубоко вздохнув, я решительно шагаю к кровати. И уже через минуту забираюсь к нему под одеяло и, умостившись на мускулистом плече, прижимаясь к обнажённому телу любимого. Вокруг меня смыкаются его объятия, а макушки касаются нежные губы.

Боги, как же хорошо. Наконец-то я на своём месте.

Закрыв глаза, позволяю себе расслабиться. Душу окутывает долгожданным умиротворением, и я сама себе теперь кажусь невесомой как пушинка. Тревога, столько дней пожирающая мою душу, наконец полностью отступает.

Он рядом. Мы вместе. Всё остальное неважно. Мы со всем справимся.

Дыхание Азима постепенно выравнивается, тело расслабляется, но руки по-прежнему держат меня крепко. Словно он боится, что я исчезну, наивный.

Улыбнувшись этой мысли, подвигаюсь к своему суженому ближе. Осторожно, стараясь не задеть рану на его боку, обнимаю за торс.

Уснуть мне вряд ли удастся. Слишком уж я взволнована всем случившимся. Зато хотя бы сон любимого постерегу.

А следующее, что я осознаю, это то, что в комнате уже темно, мы по-прежнему лежим в обнимку, тесно прижимаясь друг к другу, и, кажется, сон меня всё-таки сморил.

Стараясь не разбудить Азима, я медленно отстраняюсь от него и поднимаю голову. И тут же натыкаюсь на сонный взгляд любимых чёрных глаз. Мужские губы растягиваются в ласковой улыбке.

− Как спалось, любимая? – проводит он ладонью по моей спине.

− Хорошо, − шепчу, не сдержав томного вздоха. Выгнувшись, прижимаюсь к нему чуточку теснее. – А тебе?

− Как у Праматери за пазухой, − дёргает уголками губ Азим.

И, потянувшись ко мне, нежно целует в уста, страстно вторгаясь между них языком, лаская всё глубже и откровенней, пока я полностью не теряюсь в пьянящем, чувственном удовольствии.

Застонав, обнимаю его за шею. Позволяю уложить меня на спину, навалившись сверху. К бедру красноречиво прижимается что-то твёрдое…

И вдруг тишину в комнате нарушает тихий стук.

− Ваше высочество, извиняюсь, что потревожил, но к вам тут лекарь ломится, − доносится до нас голос Самада из гостиной. − Говорит, что процедуру лечения больше никак нельзя откладывать.

Вспыхнув, я тут же пытаюсь выбраться из-под Азима. Тот на миг сжимает меня крепче, а потом всё же отпускает, вздохнув с досадой.

− Скажи ему, пусть подождёт, пока его не позовут, − гаркает раздражённо.

− По-моему тебе уже явно лучше, − со смущённым смешком бросаюсь я к своему платью. – Вот и голос прорезался.