– Мы были вместе совсем недолго. Меньше пятнадцати лет. С тысяча девятьсот восьмого по тысяча девятьсот двадцать первый. Но все же это было отличное времечко. – Влад ностальгически улыбнулся. – Знаешь, я никогда не понимал, зачем некоторые мужчины позволяют себе говорить гадости о предыдущих любовницах и женах, годами холить и лелеять обиды, клеймить тех за непонимание и дрязги. Это так нелепо и низко.

– Ты слишком, прямо подозрительно хорош… – пробормотала я. И еще в летах. Подумаешь, мелочи какие. Когда прошлый роман твоего мужчины закончился век тому назад.

– Я просто последовательный. И адекватный. В отличие от большинства людишек, которых мотает туда-обратно, сегодня люблю – завтра ненавижу, сегодня трамвай куплю – завтра забирай свои игрушки.

– Как-то ты не слишком любишь людей.

– Я их терпеть не могу. – Влад осклабился, демонстрируя зубы, которые внезапно показались мне ненормально острыми, как будто заточенными. Или, наоборот, нормальными – ну, для демона…

– Но я же тоже чело…

– Ты – это другое. Совсем другое. Они лишь пепел под твоими ногами.

– А до Эдит?..

– Филиппа Геннегау. – Он внимательно посмотрел мне в лицо. Вздохнул. – Ладно, история человечества слишком обширна, чтобы помнить имена всех значимых женщин. Потом погуглишь. С ней у нас был и вовсе мимолетный роман. С тысяча триста сорок шестого по тысяча триста пятьдесят третий.

Да уж, совсем мимолетный.

– А вот с Феодорой мы провели вместе побольше лет. С пятьсот двадцатого по пятьсот сорок восьмой, до самой ее смерти. Историки потом все понять не могли, как эта гетера, цирковая шлюха, девка из борделя – так ее звали завистники – превратилась в византийскую императрицу. По одному движению ее пальца летели головы, создавались и рушились военные союзы. Император Юстиниан, помнится, очень вежливо со мной здоровался по утрам, когда я выходил из опочивальни его жены.

– И ты не ревновал?

– Я? К человеку? – Влад посмотрел на меня как на сумасшедшую. – Если бы Феодора только пожелала, я бы уничтожил его. Стер с лица Земли. В долю секунды. Как можно ревновать к муравью, которого можешь раздавить одним пальцем?

– Брр… – Мне снова стало холодно. Несмотря на мягкий шерстяной плед, несмотря на полыхающий в камине огонь.

– Что «брр»? – передразнил меня Влад. – Ты вот сама говорила, что будешь болеть за меня, когда я начну отрубать ноги твоим обидчикам.

– Это же была… – тут мое сердце пропустило удар, – шутка. Мы же просто с тобой флиртовали, и я…

– В каждой шутке есть только малюсенькая крупица смеха. Остальное серьезно. Костик и вправду сильно тебя обидел.

Тут я почувствовала себя как рыба, которую выкинули из реки на берег. Рыба, которая может только дергаться и хватать воздух разинутым ртом. Но дышать… дышать не получается. И сердце почему-то снова пропускает удар за ударом.

– Костик… – нет, это не мой голос, слишком хриплый. Каркающий голос. Накаркавший беду. – То, что с ним случилось… Это сделал ты?

– Я. – Влад мило и обезоруживающе улыбнулся. – Только я еще не решил, стоит ему выйти из больницы инвалидом или вовсе не стоит жить.

– Ты что… я не… я не хочу! Не хочу, чтобы он умирал, и вообще…

– Прости, Лара. У некоторых желаний нет обратного хода. Я хорошо умею угрожать. Отнимать. Проклинать. Убивать. А вот сращивать сломанные кости и поворачивать время вспять – не очень.

Тут меня понесло. Как будто я заглянула в глубокий черный колодец. Бросила камешек, чтобы услышать плеск воды. И… ничего. Колодец оказался бездонным. Но я все продолжала и продолжала бросать вопросы-камешки… В надежде на что? Что в колодце внезапно зажжется свет и появится живая вода?

– Что случилось с тем официантом, который плохо нас обслужил?

– Он вылетел с работы, влез в долги, ушел в запой и сдох под забором.

– А водитель, который нас подрезал?

– Влетел в фонарный столб.

– Препод, который первым поставил мне тройку? Его инфаркт – это…

– Моих рук дело.

– Бомж у моего подъезда?

– Больше уже никого не побеспокоит.

– Порезы у Женечки на руке?

– Нечего было уводить парня у тебя из-под носа.

– А то, что у моего отца заболело горло? – Я уже просто плакала, бессильно сжимая кулаки.

– Ему не стоило кричать на тебя.

– Но это же мои близкие! И мои друзья! Я на самом деле не желала им ничего плохого! Я не хотела, чтобы с ними что-то случилось!

Влад пожал плечами:

– Я не умею различать, когда ты желаешь кому-то зла просто в сердцах, а когда серьезно. Все это – твои желания. А значит, я их выполняю.

– Подожди…

Это мгновенное превращение романтической сказки в ужас было настолько абсурдным, что я все никак не могла поверить. Может, я что-то не так поняла? Может, есть какой-то выход? И я… мы сумеем все исправить?

– Подожди. А если гипотетически… чисто гипотетически, я, например, заказываю какую-нибудь мелочь с «Алиэкспресса», а она все не приходит и не приходит, и трекинг продавец не высылает, и я такая в сердцах: «Ах вы, проклятые китайцы, чтоб вас!..»