А еще иногда они просто умирали раньше времени. От нехватки солнца ломались кости, развивались психические заболевания, простуды, воспаления легких и даже такие болезни, которые в Шейсаре никогда не ассоциировали с нехваткой света. А лекарства, спасающие от этой нехватки, заканчивались слишком быстро.

Нефрит не мог не жалеть этих людей. И как бы прежде глубоко он ни был уверен в том, что шаррвальцы – демонопоклонники, пожив с ними бок о бок столько времени, он не мог не признать, что они просто обычные люди, которые тоже хотят жить.

Впрочем, принять их желание сровнять Шейсару с землей и тем самым найти себе новый дом он тоже не мог.

Глубоко вздохнув, надеясь, что это немного заглушит шум в ушах и боль в голове, Нефрит взглянул в отверстия каменных глаз.

И увидел ее.

Эвиса гневно рассекала комнату. Ее тонкие руки были уперты в бока, длинные волнистые волосы, которые она обычно носила собранными в косу, растрепались.

Нефрит замер. Темная сила внутри него всколыхнулась, как штормовой прибой, ударяя о прибрежные скалы.

Ему нравились ее волосы. Когда он увидел ее впервые, они были светло-русые, с лёгким оттенком пепла и стали. Редкий оттенок для Шейсары, но довольно частый для шаррвалек. Впрочем, в Стеклянном каньоне, как и глаза, волосы Эвисы преобразились.

Сейчас в антрацитовой тьме, когда камин-пасть почти потух, русые пряди, рассыпавшиеся по хрупким плечам, по спине и пленительно затянутой в паучий шелк груди, начали будто бы светиться изнутри. Они источали лёгкое призрачное свечение, как грибы-тирааны, как лунные кристаллы, используемые в каньоне в качестве природных фонарей. Сила этого волшебства была столь мала, что заметить это оказывалось почти невозможно. Однако из-за этого со стороны казалось, будто волосы девушки приобрели жемчужно-белый цвет.

И скорее всего, этого она тоже не замечала, ведь больше всего призрачное сияние проявлялось именно в темноте, а без света люди редко подходят к зеркалу, чтобы взглянуть на себя. На свету же сияние пропадало.

Нефрит сам не заметил, как прижался лбом к холодному камню, напряженно вглядываясь в отрывистые движения женских рук, в колыхание подола платья, в то и дело мелькающие в темноте голубовато-сиреневые глаза.

Он не мог оторвать от нее взгляд. В груди глухо и сильно билось в ребра сердце, быстрее толкая кровь по венам, заставляя испытывать новые и давно уже чужие для Нефрита чувства. Он стиснул зубы, стараясь не думать.

Не представлять.

Он мог случайно убить ее. Кто знает, на что способен проклятый паук, когда он, Джерхан, теряет возможность управлять своим телом? Чудовище способно на все, и ожидать от него чего-то хорошего не приходится.

Он хотел бы держаться подальше, как и всегда, но теперь не мог. Рядом с Эвисой глухо стучащее в груди сердце переставало… болеть. На короткие мгновения он забывал о том, что происходит вокруг. О том, кто он есть. Не думал больше, что они находятся глубоко под землей без возможности выбраться.

Была только она. Ее улыбка, светящиеся весельем глаза, которые словно дарили надежду на что-то лучшее, светлое. И пусть на самом деле это и невозможно, ничего светлого с ними тут произойти не может, но было приятно ощущать это.

Рядом с Эвисой сердце переставало кровоточить.

Но и Тьма внутри него ощущала то же самое. Бурля, словно варево в котле колдуна. И прямо сейчас чувство голода, растущего в мышцах, в плоти и крови, вот-вот готово было достигнуть максимума.

Поглотить его целиком.

С огромным трудом Нефрит дождался, пока Эвиса ляжет спать. Стиснув зубы он следил, как она быстро снимает с себя плотную ткань платья, как стягивает его с плеч, раздраженно бросая на пол, и остается совершенно… обнаженной. Следил, как ее совершенное тело скользит по мягкой перине, утопая в ней, укутываясь в облако одеяла.

Напряжение в мышцах сковало с головы до ног. Нефрит на миг зажмурился, когда ладони сами собой сжались в кулаки, а ногти, впившиеся в кожу, стали чуть острее.

Он не должен был позволить себе перевоплотиться. Нельзя. Не сейчас… никогда!

Но оборот Великого Айша почти невозможно было контролировать.

Чудовище рвалось из него, пыталось дать себе свободу. Чтобы прикоснуться к ней.

Нефрит открыл глаза и опустил взгляд на сжатые кулаки. Вены под кожей вздулись от напряжения. Он взглянул на свой живот, и кожу обдало волной убийственного жара.

Основание живота начало покрываться черными чешуйками – шестигранными пластинами, напоминающими металл. Чешуйки были гораздо крупнее, чем змеиные, которые появлялись когда-то давно, когда он был мираем. Если подумать, между пластинами Айша и змеиным покровом мирая было довольно отчетливое сходство… но Нефрит никогда этого не замечал.

На секунду закрыв глаза, он попытался медленно вздохнуть.

Медленно уже не получалось.