А еще стало ясно, что Джерхан опять ничего не вспомнит. Он так и не соединил оба своих сознания! А значит, в тело человека он может не вернуться уже никогда.

Мне стало так страшно, как никогда прежде.

Несколько мгновений я не могла прийти в себя, в ушах шумело, хотелось куда-то поскорее присесть.

Но, как ни странно, я совершенно не думала о том, что вообще-то Джер опять убил человека ни за что ни про что. Я просто в это не верила! Осознание такого простого факта слегка шокировало, но это была абсолютная правда: меня гораздо больше пугала ситуация с его неконтролируемым перевоплощением, со свадьбой и беременностью, чем только что убитый человек!

Я безоговорочно верила Джерхану, даже когда он был в мрачной ипостаси Великого Айша. Не убивал же он людей направо и налево! А значит, во всем этом был какой-то смысл, который, впрочем, понять было невозможно, пока оба сознания виновника всех этих событий не сольются воедино.

Но что теперь делать? Это я верила в честность и правильность действий Джерхана. А остальные?

Именно в этот момент из зала, где люди потихоньку начали переговариваться, шуметь и даже иногда кричать, я услышала голос какого-то мужчины:

– И сколько терпеть мы будем подобное поведение? – звучал его громогласный рокот.

Он явно не боялся, что исчезнувший в коридоре Джерхан может его услышать.

– Можно ли прощать убийство только потому, что его совершил Айш Великий?!

Раздался удар, словно кто-то хлопнул кулаками по столу.

Вслед за этим до меня донесся тоненький звук чьего-то всхлипывания и далее крик:

– О Красная мать, царице плохо! Помогите кто-нибудь!

У меня сердце екнуло и остановилось. Значит, Фелидархат тоже была там, а я сперва и не заметила.

– Скорее воды!

Из зала выбежал какой-то мужчина в одежде стражника, и я едва успела отскочить в сторону и снова спрятаться за поворотом. Когда я вернулась к подслушиванию, в зале уже вовсю шли спор и ругань:

– Никто права не имеет обсуждать действия Айша! – говорил другой мужчина, и голос его был смутно знаком. Какой-то жрец?..

– И не обсуждаю я, а сразу говорю, что терпеть это хватит нам! – продолжал тот, громогласный.

– Никто не спрашивает тебя, урс Хавион! – продолжал «можетбытьжрец».

– Вас мы тоже слушали долго слишком, – не унимался этот Хавион. – И вот еще один маг рода благородного мертв! Невосполнимая утрата для Стеклянного каньона во времена, когда планируем мы войну!

Шум стал громче.

– Война не нужна! – громко возвестил еще один зычный голос, легко перекрикивая остальные. И узнать его было нетрудно, Ильхамеса, кажется, я не перепутала бы ни с кем. – Потому что нашли мы, наконец, Великую Айяалу милостью Красной матери. Ала Великого Айша беременна!

Зал накрыла ватная тишина. Такая густая и тяжелая, что мне на секунду показалось, что я оглохла.

– Прекрасная ала беременна? – спросил мягкий звонкий голос царицы Фелидархат.

Похоже, пришла в себя.

– Именно так, – подтвердил голос Ильхамеса все в той же тишине. – Не успел я сказать в начале Совета нашего. Завтра утром по традиции свадьбу справим. Я уже отдал о приготовлениях приказ, с вашего позволения, моя царица.

– Конечно-конечно… – пролепетала та, и снова раздался всхлип. – Но как же… мой охранник…

И снова, как пожар, в зале начал подниматься шум, но Ильхамес не дал ему разгореться.

– Это трагедия, несомненно, но будет расследована она после того, как свершится то, чего ждали мы многие годы. Неужели вы хотите испортить то, к чему мы шли столетиями? Из-за одной смерти, о которой, несомненно, мы получим объяснения от Великого! Ведь, как известно, глаза его – глаза Красной матери. И видит он больше нашего!

– Это не одна смерть, Ильхамес, а уже вторая! – не унимался громогласный Хавион. – А ежели завтра Айш решит свернуть тебе голову, потому что Красная мать повелела, охотно ли ты подставишь шею?

Шум в зале. Опять.

– Охотно! – вновь выкрикнул главный жрец шаррвальцев, мастерски усмиряя толпу, за что я была ему безмерно благодарна. – Ведь ежели я преступлю закон, увидит это Великий. И значит, смерть – это то, что заслужил я.

У меня даже от сердца отлегло. Не одна я, значит, безоговорочно верила в невиновность Джерхана! Несмотря на его страшные поступки. Осталось лишь от него самого добиться ответа, какой паук его укусил, что он местным мужчинам то кишки выпускает, то глотки ломает.

Убегая обратно к теларану, я думала о том, что надо будет не забыть поблагодарить Ильхамеса за его веру в Джерхана. За то, что пытался остановить войну и утихомирить тех, кто хотел ему навредить. А ведь когда-то я злилась и подозревала во всех грехах этого хитрого шаррвальца с наполовину лысой головой. Шаррвальца, по чьей милости оказалась в каньоне! Теперь же хотела расцеловать его в бледные щеки.