А сам Айш вдруг положил руку на расшитое священным хризопразом платье и… резко разорвал его. Его глаза полыхнули зеленой яростью, и Ильхамес отвернулся, краем глаза видя, как руки Айша продолжают рвать платье, с бешенством раскидывая его в стороны, оставляя Айяалу совершенно обнаженной.

Кто-то позади вскрикнул. Кто-то даже тихо шепнул, что «паучье чудовище сошло с ума». Ильхамес все слышал… И знал, что Айш не сошел с ума. Если он оставил Айяалу полностью голой под взглядами нескольких десятков людей, то это не просто так… А значит… платье отравлено?

Отравлено!

Он резко вернул взгляд обратно на ошметки одежды, что валялись теперь в метре от покрытого загаром женского тела. Такого непривычно смуглого среди белокожих шаррвальцев.

Но Ильхамесу не было до этого никакого дела. Он схватил ближайший кусок подола одновременно с тем, как Айш прорычал:

– Сжечь платье! Немедленно!

Его голос звучал грохотом подземелий. Словно каменная бездна дрогнула, грозя засыпать все вокруг бесконечной смертоносной тяжестью.

Кто-то рядом засуетился, оттаскивая в сторону наряд, пока Ильхамес трогал пальцами несколько слоев разных тканей, что были в него вплетены. Он прищурил свой колдовской глаз и через несколько мгновений увидел…

Увидел!!!

Одной из тканей была совсем простая, сотканная из ладуилла – вьющегося сорняка, из которого делали одни из самых распространенных ниток в каньоне. Из них шились мешки, шторы, разнообразные чехлы для мебели и дешевая домашняя одежда. А еще платки. Один из которых когда-то был использован в качестве кляпа для Эвисы. В первый день, когда Дерваль поймал девушку в дальней «кишке» почти у самой поверхности. Именно тогда Ильхамес и узнал, что у Эвисы на это растение жестокая аллергия! Она кашляла, пока кляп не вынули, и после этого Ильхамес приказал убрать из комнат будущей алы все предметы, сотканные из этой травы.

– Привести сюда Неями! – зарычал тем временем Айш, мгновенно давая понять жрецу, что он и впрямь догадался о причине болезни Эвисы.

Неями – та, что шила платье вместе со своими пауками. Она не могла вплести в наряд ладуилл случайно. Потому что дешевые ткани не использовались в нарядах для царственных особ. Вот только…

… сегодня утром Неями пропала. И никто не мог ее найти, хотя она должна была сопровождать Айяалу как часть приближенной свиты. Ильхамес отдал приказ о поисках, но тогда и предположить не мог, что пропала она вовсе не просто так.

– Мастерица Хрустальных пауков исчезла, – проговорил он хрипло и, не поднимая глаз, ощутил, как взгляд Великого Айша пронзил его насквозь.

Все внутри него сжалось. Он предчувствовал трагедию.

Айш явно тоже ощущал это – парящую в воздухе смерть.

– Нет! – раздался низкий рык из груди Великого, и он прижал к себе обнаженное женское тело, укачивая его на своих руках. – Эвиссаэш…

С его губ начали срываться слова древнего языка пауков. Ильхамес едва ли понимал треть из них.

Что же делать? Как вылечить Айяалу? У них нет лекарств от подобных приступов!

– Что делать, о Великая мать?.. – спросил Ильхамес в пустоту, подняв глаза вверх, к самой вершине огромного старого рододендрона.

Но никто не ответил ему. И только розовые лепестки продолжали падать вниз, медленно кружась, словно в танце.

– Она молчит, жрец… – с тихим рокотом ответил Великий Айш. – Кровавая богиня получила свою жертву.

А в следующий миг Ильхамес тоже почувствовал: свет жизни от тела Айяалы больше не распространялся.

Она умерла.

* * *

Не гремел гром, не раздавались раскаты подземных обвалов. Оглушительная тишина навалилась на пещеру священного рододендрона. И только Великий Айш все еще прижимал к себе безжизненное хрупкое тело. Он приподнял девушку так, что ее голова оказалась лежащей на его плече, и, закрыв глаза, прижался щекой к ее щеке.

Никто не смел пошевелиться.

И когда от пальцев Айша в разные стороны начала расходиться паутина, опутывая женское тело, никто не удивился. Уже через пару мгновений узкая фигурка мертвой Айяалы оказалась одета в прекраснейшее серебристо-белое платье, отливающее солнечно-голубым. Цветом неба, которого шаррвальцы не видели никогда в своей жизни.

А в следующий миг в священный зал вдруг вбежал какой-то мальчишка.

– Нашли, нашли! – воскликнул он.

Следом за парнем спешила немолодая уже женщина вместе с мужчиной, на руках у которого лежала окровавленная шаррвалька в самом узнаваемом наряде Стеклянного каньона – в белом платье с кровавыми каплями-глазами. Неями, мастерица Хрустальных пауков.

– Мы мастерицу нашли! – кричал мальчик, а у него на плече подпрыгивал на лапах один бледный паук.

– О Красная мать, – воскликнула та женщина, что пришла вместе с ним, прижав руки к губам, едва увидела огромную фигуру Айша с его погибшей Айяалой. – Неужели… она жива ведь, правда?..