Ильхамес стиснул зубы. По всему его виду трудно было сделать вывод о том, что творилось внутри у жреца. Он прекрасно держал себя в руках. Однако стоило чуть приглядеться, как становились заметны напрягшиеся до предела сухие канаты мышц под мантией, горящие яростью глаза под густыми бровями.

– Мое терпение не бесконечно, женщина, – проговорил он с мрачным благородством, и несколько других жрецов вышли вперед словно по команде. Они явно готовились выпроводить нахалку подальше.

Сердце в груди колотилось невероятно быстро. Я и не заметила, как Лориавель осторожно схватила меня за руку, словно ища поддержки, а я сжала ее ладонь в ответ.

Но едва противная дама увидела, что дело плохо и ее вот-вот выведут под белы ручки, а то, может быть, еще и накажут, она дернулась, словно бы даже немного подпрыгнув, и взвизгнула:

– А давайте спросим у Великого Айша! Взгляд истины не обманет никто! И коли я вру, то делайте со мной, что хотите!

Толпа вокруг синхронно выдохнула.

А я поняла, что злобная ящерица заранее все продумала. И то, что она сейчас предложила, явно было каким-то особым фокусом, из которого нам не удастся вывернуться.

Взгляд истины! Что это еще за новая ерунда?

Но момент первого шока прошел быстро, и народ вокруг начал выкрикивать:

– Давайте проверим!

– Великого Айша не обмануть!

– Если ала не лжет, ей проверка не повредит!

И все взгляды вновь направились на громадную мужскую фигуру с паучьими ногами.

А мне мигом стало ясно, что это за взгляд такой особенный.

Глаза Айша горели. Казалось, что в окружающем полумраке от них распространяется легкий зеленовато-огненный дымок, а сами они буквально пылали изумрудным пламенем.

Ярче, чем прежде. Ярче, чем все, что я когда-либо видела. Этот взгляд смотрел сквозь меня, словно вытаскивая все тайные мысли наружу. И скрыться от него не получалось.

– Прошу прощения, о Великий, – опустился перед полубожеством шерш Ильхамес. Его беловолосая голова наклонилась так низко, что пепельно-снежные косички коснулись земли. – Направь взгляд свой на благословенную алу и скажи нам… чиста ли она?..

Огромные паучьи лапы пошевелились, с ловкостью стальных игл переступая по стеклянным плитам аллеи. Серебро хитинового покрова сверкнуло зеленым, желтым и розовым, отражая магию его глаз, свет грибов и оттенок Турмалинового рододендрона. И он взглянул в лицо Лориавель.

Ничто не отразилось в его собственных глазах. Ни ярости, ни злости, ни разочарования или, наоборот, радости и предвкушения. Он был словно… отстраненное божество, каким его и считали все вокруг. И казалось, что от человека в нем и впрямь ничего не осталось.

Я ощущала странную силу, распространяющуюся вокруг его мощной огромной фигуры, но старалась делать вид, что ничего не чувствую. Было страшно и без того.

Как ни странно, сейчас большая часть угроз, нависших надо мной и Лориавель, исходила вовсе не от этой пугающей и молчаливой фигуры.

Нас могли казнить. В таком случае перспектива оказаться в чьей-то постели уже не так пугала. Хотя я старательно гнала от себя мысли, что постель должна была делиться вот с этим… пауком.

Пауза начала затягиваться.

– Великий?.. – повторил свой вопрос Ильхамес.

Громадную пещеру наполнила гробовая тишина. А затем губы, что я совсем недавно так горячо ощущала на своем теле, приоткрылись.

– Нет, – прозвучал спокойный, но пронзающий насквозь ответ.

И толпа людей резко загомонила. Ильхамес не сдержался и закрыл лицо рукой, задержав дыхание. Лориавель заплакала, едва остальные жрецы резко шагнули к ней и схватили под руки.

– Нет! – воскликнула я, не вполне адекватно оценивая происходящее. Бросившись наперерез жрецам, я оттолкнула несколько рук, заслонив собой девушку и отстраненно обдумывая тот факт, что мой крик практически стал отражением ответа Айша. – Вы не имеете права наказывать Лориавель за то, к чему она отношения не имеет! Она пострадавшая сторона, которая была подвергнута насилию! Немедленно уберите свои ручищи!

Несколько жрецов схватили и меня тоже.

– Вы трогаете следующую алу! – я взвизгнула, пнув кого-то ногой.

Лориавель плакала, не переставая. Толку от нее никакого не было, складывалось ощущение, что она уже смирилась со своей участью. Но я-то не смирилась!

Не знаю, что подействовало на жрецов, мои ли слова или нечто другое, но они вдруг отошли от нас с Лори на пару шагов назад и сцепили руки за спиной, словно ничего и не произошло.

Ильхамес вдруг выпрямился и под гомон толпы подошел ближе ко мне. Его глаза стали синими-синими. Холодными, словно что-то умерло в них.

– Даже если не виновата моя дочь, она обманула Великого Айша, явившись сюда, – проговорил он, бросив короткий разочарованный взгляд на Лориавель, отчего та зарыдала еще громче.

– Да какое ему дело, вашему Айшу? – выдохнула я, заслоняя девушку спиной и заталкивая ее туда подальше. – Он вон стоит и смотрит на все происходящее, словно в театр пришел!