– Когда-то я мог, – кивнул он спокойно, но на меня больше не смотрел. Его глаза глядели в пространство, словно он видел перед собой не пустоту, а что-то иное. Возможно, прошлое… – Но с годами сила Великого Айша набирает все большую и большую мощь. И теперь я почти ничего не помню из того, что происходит после перевоплощения.

– Ты поэтому не хотел сперва рассказывать, да? – выдохнула я тихо, замечая, как Джерхан ставит поднос на диван рядом со мной, а сам берет с соседнего столика кувшин и два бокала из расчерченного прожилками оникса. – Не хочешь, чтобы шаррвальцы об этом узнали?

Он кивнул, и легкое журчание незнакомого напитка наполнило комнату.

Мой собеседник протянул мне бокал и тут же отпил сам, продолжая рассказ:

– Для шаррвальцев моя паучья ипостась – это олицетворение божественной воли, которая поведет их к процветанию. К Великому Айшу они прислушиваются, исполняют его приказы беспрекословно. Фактически он занимает место царя при живой царице, которая, вообще-то, официально правит каньоном. Это удивительно.

Он на секунду сделал паузу, кивнув мне на бокал. Я послушно отпила, ощутив, что на этот раз мне таки довелось попробовать местный алкоголь.

Вкус был пряным и ягодным. Оставалось лишь догадываться, из чего сделан напиток.

– Почему это удивительно? – спросила я тогда.

– Ну, представь, что в Шейсаре при живой и здравствующей царской семье появился бы какой-то тип, которого стали бы слушать и которому подчинялись бы наравне с царем.

Я нахмурилась и кивнула. Теперь до меня дошло.

– Так вот, и в человеческом теле пока что для всех я остаюсь Великим Айшем, – продолжал Джерхан. – Всем известно: мираи что с хвостом, что без хвоста являются одной и той же личностью. Но если станет ясно, что со мной это не работает, моя судьба может оказаться гораздо хуже твоей.

– А почему же с тобой не так? – выдохнула я, широко распахнув глаза. – Что это за одержимость такая? У тебя в голове живет Красная мать, их богиня? Или какое-то иное существо?

Джерхан хмыкнул, но как-то невесело, залпом допив весь напиток из бокала и налив себе еще.

– Нет, Эвиса, я не слышу голосов. В этом плане я достаточно вменяем, не бойся, – вяло улыбнулся он. – Ночью не наброшусь на тебя.

– Я и не боюсь!

К щекам почему-то прилила краска.

– Только как же ты можешь быть уверен, что не набросишься, если не управляешь собой? – скептически приподняла я бровь.

Джерхан вздохнул.

– Как правило, я становлюсь Айшем по собственному желанию. То есть смена ипостаси на паучью происходит так же, как и с хвостом когда-то. Но вот что происходит потом, я почти не помню. Все как в тумане. И вернуться обратно в человеческую форму становится крайне сложно.

– Правда? Какой ужас, – выдавила я, откидываясь назад на спинку дивана и отпивая разом полбокала. – Действительно так себе перспективка.

Я не заметила, как оказалась настолько близко к Джерхану, что его рука, распростертая по спинке, стала почти обнимать меня. Наше необычное положение сделалось очевидным лишь тогда, когда горячая мужская ладонь коснулась моих влажных распущенных волос на затылке и стала тихонько перебирать их.

Я же задумчиво делала вид, что пью и полностью увлечена этим процессом.

– А как насчет царицы? Ее устраивает тот факт, что ты перехватил власть, которая принадлежала ей? – спросила я, полностью употребив сладкий напиток и чувствуя, как в теле появляется приятная легкость и даже какое-то легкомыслие. Захотелось играть и шутить.

В конце концов, раз для появления паучьей задницы Джерхану ее нужно сперва позвать, то опасаться уж точно нечего. Нужно просто не перевоплощаться!

Разве что была еще какая-то тайна, о которой я не знала…

Джерхан пожал плечами, и, повернувшись, я вдруг наткнулась на его горящий взгляд. Он отставил бокал, проник глубже пальцами в мои волосы и вдруг мягко сжал их.

Под кожей завыла жаркая, пустынная метель, раскаленные искры просыпались на голые нервы.

А в следующий миг Джерхан скинул поднос на пол и вдруг поцеловал меня, опрокинув на мягкие подушки.

Жар лизнул ребра, поднялся по шее, щекоча и обжигая, а затем рухнул в основание живота лавиной раскаленной магмы.

Тело утонуло в шелковых тканях, а руки сами собой погрузились в длинные, беспорядочно упавшие на лицо волосы Джерхана.

Он был горячим, а прикосновения его кожи к моей вызывало внутри бурю… проклятый ураган, причину которого невозможно было объяснить.

Мне просто нравилось, и все. Я сходила с ума от движений его губ, от языка, который проникал в меня с силой и голодом – чувствами, которым невозможно было не покориться, которыми нельзя было не заразиться…

Я хотела, чтобы он касался меня. Чтобы его руки вот так блуждали по моему телу, жарко, жадно, чтобы забирались под платье-халат, опаляя бедра, живот, выпирающие тазовые косточки, от которых так близко было до бесстыдного…