– Когда ненавидишь себя, сложно управлять хоть чем-то, верно? – низким, немного рокочущим голосом ответил он, и меня будто встряхнуло.

Сперва показалось, что он говорил про меня, но спустя мгновение я поняла, что он о Джерхане.

Это было очень важно, его слова… но я ни хекша не понимала, пока он меня трогал!

Джерхан… Джерхан ненавидел свое паучье тело, и это было логично. Кто на его месте был бы рад? Ведь божественное проклятье или «благословение», как тут принято говорить, отобрало у него змеиный хвост.

Что делала бы я, если бы вдруг лишилась ног? И вместо них появился хвост или, скажем, лошадиные копыта?

Да я была бы в бешенстве, даже если бы весь мир твердил мне, что это подарок судьбы! Я мечтала бы вернуть свои ноги.

Как и Джерхан.

Айш сказал, что, когда ненавидишь, трудно управлять хоть чем-то. Получается, он должен перестать ненавидеть?

Здорово придумал… Это же совершенно невыполнимая задача!

Я бы не смогла. А потому не смогу попросить об этом и Джерхана.

Сама не заметила, как я начала нещадно кусать губы. Зато вернулась в реальный мир, когда горячий палец Великого Айша вдруг коснулся моего рта, мягко проведя по нижней губе, освобождая ее от плена укусов.

От этого прикосновения меня в очередной раз бросило в дрожь. Жгучую и сладкую одновременно. И я спросила, на этот раз тихо и хрипло, не узнавая собственный голос:

– Почему ты не… занимаешься со мной любовью? Ведь это то, ради чего меня прислали к тебе?..

И тут же покраснела. С головы до ног и, кажется, изнутри.

Вот кто меня за язык тянул? Но, безусловно, кто-то тянет. Стоит только оказаться с этим мужчиной рядом, как из головы все выветривается, и туда, как одуванчиковый пух, налетает что-то новое.

– А ты этого хочешь, да? – вдруг улыбнулся Айш, и в его лице проскользнуло что-то расслабленно-веселое. Неожиданное! Мне даже почудилось, что передо мной тот же Джерхан, с которым мы непринужденно болтали всего три вечера назад. Который был без паучьих ног и не имел привычки отмалчиваться и запугивать молоденьких девушек внушительной фигурой и темным колдовским взглядом.

Впрочем… глаза-то у них были одинаковые…

Однако через мгновение наваждение ушло, и я уже не рискнула бы думать, что рядом со мной простой человек.

В Великом Айше было мало человеческого, как бы странно хорошо я ни чувствовала себя рядом с ним.

– Ну… тебе же нужен наследник? Или я что-то не так поняла? – глухо спросила я, снова бросив взгляд на громадную глянцево-черную паучью лапу, перекинутую через мое тело.

Айш перестал улыбаться. Точнее, даже не так: улыбка все еще застыла на его губах, но на этот раз как приклеенная, а вот темно-зеленые глаза стали серьезными. Что-то сверкнуло в них, разливаясь внутри огненными изумрудами. Что-то, напоминающее… тоску?

А затем в воздухе прозвучал тихий ответ низким грудным голосом хекшаррахния:

– Цветок рододендрона не даст семян, коли с древа его сорвать…

Паучья лапа надо мной поднялась и медленно уперлась в пол, покрытый ковром с высоким ворсом. Великий Айш отвернулся и… ушел. А я видела лишь его, кажется, бесконечные ноги, утопающие в ковре и не издающие при движении ни единого звука. Да еще мощную смуглую спину, рельеф мышц которой переливался глянцем в свете камина.

Я осталась одна. Опять.

Джерхан в эту ночь так и не появился, и утром, встав с круглой постели Айша, я увидела, что его кровать так и осталась нетронутой.

Окон в теларане не было, поэтому о наступлении утра было трудно судить. Однако присутствовал здесь, как оказалось, один широкий балкон, на котором при необходимости могло поместиться несколько Айшей. Вход в него скрывался за толстыми портьерами, на концах которых висели утяжелители – золотая бахрома из настоящего драгоценного металла в форме капель. Я отодвинула ткань и выбралась наружу, с изумлением оглядывая огромное пространство каньона, раскинувшееся внизу.

Это была та самая площадь, на которой росли рододендроны и где по кругу сверкали желобки с журчащей топазовой водой.

Хотелось кушать, но завтраком пока даже не пахло. По здешней традиции его должны были принести на подносе, но что-то служанка запаздывала.

У меня появилось время хорошенько обдумать случившееся. Получалось, что Джерхан и Айш – это две части одного существа. Много лет назад что-то случилось с мираем из царской семьи, что подарило ему паучье тело вместо змеиного хвоста. Возможно, он стал частью древнего ритуала шаррвальцев – это не суть важно. Но в итоге это раскололо его разум надвое.

Видимо, Джерхан, как и любой на его месте, не смирился с тем, что с ним случилось. И отверг свою вторую половину. Она начала жить отдельно от его сознания, хотя и являлась его частью.